ремесло в его стенах достигло чрезвычайно больших размеров. После закрытия полицейскими властями заведения Жанеты Чарльз в Порт-Артуре, она переехала во Владивосток и так же открыла публичный дом под названием «Северная Америка». Так же, как и в Порт-Артуре, во Владивостоке велась разведывательная деятельность в пользу Японии и ее союзников (Великобритании и США).
Большую помощь японской разведке на территории России оказывали и немецкие подданные. Так, немецкая фирма «Кунст и Альберс», монополизировавшая торговлю на Дальнем Востоке, занималась шпионажем в пользу Германии и Японии. Японские агенты были внедрены в фирму под видом продавцов и мелких служащих, и их донесения о состоянии русских войск в регионе регулярно появлялись в Генеральном штабе в Токио.
Немало японских шпионов работало приказчиками не только у русских, но и иностранных купцов в городах Дальнего Востока. Один из английских торговцев, часто бывавший во Владивостоке, имел здесь своего приказчика-японца. В начале января 1904 г. этот «приказчик» заявил своему хозяину, что больше он работать не будет. Англичанин никак не мог уговорить его не бросать работы, хотя и обещал ему утроить жалованье. Каково же было изумление англичанина, когда он по приезде в Токио встретил на одной из главных улиц города «своего» приказчика в форме капитана японского Генерального штаба. Офицеры японского Генерального штаба нередко устраивались на работу в парикмахерских городов или станций, где стояли гарнизоны царской армии. Обслуживая офицеров и солдат, шпионы-парикмахеры устанавливали состав расквартированных частей армии, добывая сведения, нужные японскому Генеральному штабу.
Вместе с сотрудниками Генерального штаба, разведывательной деятельностью занимались и японские дипломаты, при этом особую активность проявил японский посол в Петербурге.
Таким образом, японский Генеральный штаб еще задолго до начала русско-японской войны сформировал обширную агентурную сеть в России, через которую собирал все необходимые сведения о будущем дальневосточном театре военных действий.
С началом войны японские агенты основным местом деятельности избрали непосредственно театр военных действий и тылы русской армии. При штабе главнокомандующего японскими вооруженными силами было сформировано Центральное разведывательное бюро, управлявшее деятельностью шпионов в российской армии.
В первые месяцы войны Японии хватало кадров, завербованных еще в мирное время. Но с расширением театра военных действий их число не стало удовлетворять Генеральный штаб. Поэтому Япония спешно стала заниматься вербовкой новых кадров, главным ядром которых стали представители местного китайского населения.
Проведению успешной вербовки китайцев на сторону японцев способствовало почти полное в связи с войной прекращение местной торговли. Многочисленные китайские торговцы и приказчики остались без работы и охотно соглашались на предложения японцев заняться агентурной деятельностью. Особую ценность для японской разведки составляли китайцы, хорошо знавшие русский язык. На содержание этой категории своих шпионских кадров Япония тратила огромные средства. По свидетельству разоблаченных агентов, они получали по 200 иен ежемесячно, что по тем временам представляло довольно солидную сумму. Не знавшим русского языка и не представлявшим особую ценность агентам выплачивалось около 40 иен.
Всем этим «неблагонадежным» китайцам и корейцам весьма прозрачно и неоднократно давалось понять, что если они согласятся быть шпионами, то будут исключены из списков «неблагонадежных», в противном случае их ожидают неприятности. И действительно, с сопротивляющимися японцы не церемонились. Если шантаж в отношении главы семьи не давал желаемых результатов, японцы подвергали репрессиям его семью. Эта мера была довольно действенной.
Многие китайцы и корейцы, боясь этих репрессий, или оставляли службу у русских, или давали согласие вести шпионскую и разведывательную работу в пользу японцев.
Особую ценность для японской разведки представляли те китайцы и корейцы, которые работали у русских в качестве переводчиков и писцов. Китайцы и корейцы, работавшие у русских и являвшиеся японскими шпионами, очень долго не были разоблачены. Лишь в конце 1904 г., т. е. спустя полгода после начала войны, из ряда дел о японских шпионах удалось установить, что среди переводчиков китайцев и корейцев, работавших в царской армии, были японские шпионы.
Наряду с довоенной вербовкой «неблагонадежных», японцы во время самой войны, захватывая территории, находившиеся до этого в руках России, немедленно развертывали активную работу по вербовке шпионов и разведчиков среди китайцев и корейцев, применяя те же методы: шантаж, подкуп, убийства.
Методы вербовки, применяемые японскими шпионами и диверсантами, в основном сводились к следующему: японцы изучали слабости человека, которого намечено было завербовать, после чего в ход пускались подкуп, шантаж, обманы всякого рода, угрозы, использование недостатков и промахов отдельных людей.
Кроме того, помимо посылки шпионов на тот или иной участок, японцы имели возможность получать подробные устные, а иногда и письменные сообщения о русских войсках через местных жителей, среди которых у них было много знакомых, вольно, а иногда и невольно доставлявших японским шпионам те или другие сведения.
Заняв тот или другой город или деревню, японцы поручали вербовку шпионов и разведчиков резиденту или агенту, который проживал в этом пункте или поблизости и был знаком с окружающей местностью. Резидент вызывал к себе старшину деревни или местечка, а в городе – лицо, ведавшее одним или несколькими кварталами, и предлагал им представить податной (именной) список местного населения, который он сверял со списками местного населения, составленными японской разведкой до войны.
После этого резидент разбивал деревню или квартал города на участки и назначал во главе каждого участка агента, поручив ему наблюдение за всяким новым лицом, приходившим из другой местности. Агентам участков выдавалась награда за доставку подозрительных лиц, приходивших из другой местности, а в ином случае – сыпались репрессии.
Одновременно проводилась вербовка шпионов и разведчиков из той части китайского и корейского населения, которая была разорена войной и в силу тяжелого материального положения и своей моральной неустойчивости, шантажированная японцами, давала согласие выполнять шпионские поручения. Этой категории шпионов японцы платили от 1 до 3 рублей за каждый переход через границу. Кроме того, в занятых местностях японцы принуждали служить себе «нейтральных» китайских солдат, заставляя их наблюдать за движением русских войск.
Иногда дело доходило до того, что китаец, не имевший удостоверения от японцев, не мог показаться в поле. Малейшее подозрение влекло за собой арест. Если же китаец не мог доказать легальность своего появления в известном районе, то японцы без всякого суда предавали китайца публичной казни, зарывая его живым в землю.
