его последователя Реньяра, – ловкие плутни Криспена, который, по сути дела, и является главным героем. Образы влюбленных – Клеандра и Филины – получились бледными и невыразительными. Вряд ли это было первым литературным опытом Мариво, но более ранние до нас не дошли.
После этой лиможской премьеры следы Мариво опять на несколько лет теряются. 30 ноября 1710 г. Пьер Карле записывается на юридический факультет Парижского университета («Petrus Decarlet arvernus riomensis»). Однако он не посещал лекций и так и не получил диплома. Вряд ли это его опечалило: Мариво приехал в Париж с твердым намерением испытать силы на литературном поприще: в его дорожном саквояже лежали незаконченные рукописи двух больших романов. Надо сказать, что молодому человеку повезло: он быстро завязал связи в литературных кругах и вскоре попал в популярный салон маркизы де Ламбер, сразу же став его завсегдатаем.
Всю жизнь Мариво оставался непременным посетителем модных салонов – маркизы де Ламбер, затем г-жи де Тансен, еще позже – г-жи Дю Деффан, г-жи Жоффрен, г-жи дю Боккаж, он был принят в кружке мадемуазель Кино-младшей, бывал на знаменитых «обедах» графа де Кейлюса. Но в знатные дома он не втирался, как никогда не искал ни высокопоставленных покровителей, ни богатых меценатов. В салонах Мариво оттачивал свое мастерство рассказчика, использованное им затем и в драматургии, и в прозе, наблюдал человеческие типы, изучал всевозможные проявления страстей.
Более всего он вынес из салона маркизы де Ламбер, где впервые познакомился и с настоящими парижскими литераторами, и с серьезными литературными спорами.
Анна-Тереза де Ламбер (1647–1733) не была просто просвещенной меценаткой; ее собственные сочинения в свое время были достаточно популярны: мы находим их, например, в библиотеке Вольтера, четыре ее книги вышли в XVIII в. в переводе на русский язык. Среди постоянных посетителей ее салона были люди для своего времени передовые – Фонтенель, Удар де Ла Мотт, друзья Вольтера – президент Эно и д'Аржансон. Для Мариво салон г-жи де Ламбер был подлинной школой; здесь он нашел и доброжелательных советчиков, и внимательных слушателей: свои первые книги писатель публиковал по одобрении их на еженедельных сборищах маленькою кружка единомышленников.
Несколько меньшее влияние на творчество Мариво оказал салон г-жи де Тансен, где также задавали тон Фонтенель и Ла Мотт.
Очень важным было для Мариво знакомство с актером и драматургом Луиджи Риккобони (1675–1753), руководителем молодой итальянской труппы, обосновавшейся в Париже в мае 1716 г. Итальянские актеры давали свои представления в Париже еще со времен Генриха III. Генрих IV и Людовик XIII любили этот театр и покровительствовали ему. Иначе к нему отнесся «король-солнце»: какое-то время он терпел итальянских актеров, но в 1697 г. изгнал их из столицы.
После смерти Людовика XIV итальянские актеры были вновь приглашены в Париж герцогом Орлеанским и начали давать спектакли в старейшем театральном здании столицы, так называемом Бургундском отеле. Молодой итальянской труппе пришлось на месте создавать новый репертуар. Из посетителей театра итальянского языка почти никто уже не знал, а попытки ставить пьесы Реньяра и Дюфрени не увенчались успехом: воспитанные в иной манере, итальянские актеры не были приспособлены к классицистическому репертуару, особенно к стихотворным пьесам, исполнение которых требовало особого речевого мастерства, весьма специфической дикции и интонационной манеры. Игра итальянцев характеризовалась другим: динамичностью, богатой мимикой, выразительным жестом, порой смелой импровизацией, остро- буффонными образами слуг – наследников традиционных масок итальянской народной комедии дель арте.
Мариво прекрасно понимал, что театр – это искусство позы, жеста, движения. Но также – и искусство слова. Соединение обоих этих искусств писатель нашел как раз в театре Итальянской комедии и надолго связал свою судьбу с этой труппой. Мариво работал в самом тесном творческом общении с Луиджи Риккобони, исполнявшим под именем Лелио роли первых любовников. Особенно прочной и плодотворной была творческая связь Мариво с Дзанеттой-Розой-Джованной Беноцци, по мужу Балетти (1700–1758), под именем Сильвии игравшей все главные женские роли в комедиях Мариво. Писатель нашел в ее лице идеальное воплощение своих героинь. Большинство женских ролей в своих комедиях Мариво написал специально для Сильвии.
Сохранился забавный анекдот о их первой встрече. После одной из премьер (в тот вечер шла, кажется, комедия Мариво «Сюрприз любви»), кто-то из друзей привел драматурга, не называя его, в уборную Сильвии. Во время непринужденной беседы актриса сказала, что играла бы еще лучше, если бы сам автор прочитал ей свою пьесу. Тогда Мариво как бы случайно взял у нее из рук тетрадку с ролью и начал читать. После первой же страницы Сильвия воскликнула: «Сударь, вы или сам дьявол, или автор!» С той поры Мариво всегда проходил с ней все написанные им для нее роли. Непринужденность, легкая грация, веселость, остроумие, сдержанное кокетство и чувствительность – все эти качества героинь Мариво необыкновенно соответствовали актерским данным Сильвии. Актрисы театра Французской Комедии, даже знаменитая Адриенна Лекуврер, не имели в пьесах Мариво подобного успеха.
Собственно, первоначально Мариво не собирался становиться писателем-профессионалом, роль талантливого любителя его вполне устраивала. Читать свои произведения в салонах и затем выслушивать строгие суждения знатоков было куда приятнее, чем обхаживать издателей и обивать театральные пороги. Впрочем, жить в то время литературными заработками было трудно. «У писателя перед глазами всегда должны быть три слова – свобода, правда и нищета», – шутил Даламбер. Например, Лесаж, первый настоящий писатель-профессионал, жил и умер в нищете, постоянно борясь с нуждой. Декрет об авторском праве был принят лишь в 1777 г., до этого же издатели и театры платили авторам сколько хотели, иногда не платили вовсе. С декретом 1777 г. все, конечно, значительно изменилось. Вот два красноречивых примера. За комедию «Сюрприз любви» Мариво получил в 1727 г. 341 ливр, Бомарше же в 1784 г. «Севильским цирюльником» заработал уже 41199 ливров. «За „Нескромные сокровища“ издатель заплатил Дидро в 1748 г. 50 ливров, в то время как за вполне рядовую книгу „Инки“ Мармонтель получил в 1777 г. 36 000 ливров.
В июле 1717 г. Мариво женился на Коломбе Болонь, перезрелой девице, уроженке Санса, принесшей в семью неплохое приданое. В апреле 1719 г. умирает отец писателя, и Мариво получает небольшое наследство. Он решает выгодно поместить капитал и покупает акции Государственного банка, во главе которого стоял тогда Ло. В июле 1720 г. этот предприимчивый англичанин окончательно запутывается в делах и бежит за границу, а держатели акций теряют все свои сбережения. Потерял свое состояние и Мариво. Отныне участь его была решена – из праздного посетителя великосветских литературных салонов, из любителя и дилетанта ему пришлось стать писателем-профессионалом. Он был уже автором нескольких романов и журнальных очерков, первый успех его пьес на сцене окончательно решил дело в пользу театра.
Теперь в течение двух десятилетий единственные биографические материалы, которыми мы располагаем, – это сообщения о выходе новых книг Мариво, королевские разрешения на их издание, даты театральных премьер, журнальные рецензии. Писатель работает увлеченно и неутомимо. Каждый год он пишет по одной-две пьесы, издает журналы, работает над романами. Его друзья несколько раз пытались провести Мариво в Академию, но в этой цитадели классицизма у писателя было больше врагов, чем доброжелателей. Однако в 1742 г. старания г-жи де Тансен и Фонтенеля увенчались успехом: Мариво оказался избранным единогласно и занял кресло третьестепенного литератора аббата Уттевиля.
