И вовремя.
За неполных две минки смерч расширился ярдов на пятьдесят, все время заставляя нас отступать перед жемчужной стеной. В высоту он сравнялся с центральным храмом Мелота в Альсгаре, а затем переплюнул его в десять раз. Мы уже не могли стоять, земля подлетала в воздух на ярд, лопалась трещинами и стонала, точно живая.
В небе распустился новый, похожий на огромный зонт цветок, его лепестки оторвались и разлетелись во все стороны лучами. Из крутящейся воронки выпала женщина в окровавленном и разорванном платье.
Я узнал Рону. Митифе удалось выбить ее из поединка.
Га-нор с Луком бросились к Ходящей и попытались увести ее на безопасное расстояние. Но девушка вырвалась из их рук, ринулась назад и замерла перед кружащейся стеной, не в силах ее преодолеть. Ей, как и нам, оставалось только ждать.
Когда свет в воронке погас, смерч растворился в воздухе, и на траву толстой серой периной упал прах.
Но бой не закончился. Альга отползала в сторону. Шен, хромая, кружил вокруг потрепанной Проклятой, безостановочно атакуя ее. Митифу шатало, как во время сильной качки, но она не собиралась проигрывать.
Проклятая что-то сделала, Целитель упал, выставив перед собой руки, и плетение, которое должно было его убить, отлетело в сторону, взорвавшись у леса, где тут же начался пожар.
Митифа ударила еще раз. И еще. И еще. Проклятье! Проклятье! Проклятье! Я поднял лук.
Рона атаковала, отвлекая внимание Кори от Шена и давая тому возможность подняться, чтобы вновь вступить в схватку. Я следил за боем, удерживая стрелу на тетиве. Мое время пока не пришло. И, надеюсь, не придет. Альга лежала без движения.
Милорд Рандо, презрев опасность, бросился в самую гущу сражения, взял на руки потерявшую сознание Ходящую и вынес, чудом разминувшись с летящими во все стороны сгустками пламени.
Рона, скрестив руки перед лицом, удар за ударом отражала атаки Проклятой. Шен попытался хлестнуть противницу светящимся кнутом, но та с легкостью уклонилась от него. А затем весь мир потонул в сливовой вспышке, зазвенели хрустальные колокольчики, в воздух взмыли серые тени птиц…
Когда я смог что-то видеть, Шен и Рона оказались повержены на спекшуюся от жара землю, а Митифа медленно шла в сторону деревьев. Я тихо и зло зарычал. Выхода не было. И выбора тоже не было. На этот раз Корь не сбежит!
Я поднял лук, метя ей промеж лопаток, но не успел разжать пальцы.
Рона, встав на колени, вскинула руки, Проклятая споткнулась… Целитель в дымящейся одежде бросился к Митифе, прижал к ее шее «Гаситель Дара» и накинул на нее изумрудную сеть.
Ходящая оказалась рядом со мной. Ее лицо было покрыто сажей, из носа текла кровь.
— Скорее, Нэсс! У нас меньше минки! Она сейчас придет в себя!
Я вместе с ней побежал к Шену:
— Что мне надо делать?!
— Ничего. Мы справимся, — сказала Рона, а потом неожиданно, подняв руку, прижала к моему лбу теплую ладошку.
…И я уснул.
Полная луна, словно корабль Золотой Марки, величественно плыла по небу от звезды к звезде. Пахло прелой листвой, свежей родниковой водой и дымом костра. Огонь едва горел, бросая мне на руки бледные блики. Несколько ун я пытался понять, на каком свете нахожусь. Пошевелить ни рукой, ни ногой не получалось. В душе царила полная пустота. Я позвал Лаэн, но ответа не было.
— Очнулся? — В поле моего зрения появился Шен. Выглядел он, прямо скажу, неважно. За его спиной стояла Рона, худая и бледная как смерть. Я осторожно сел.
— Судя по тому, что мы все еще живы…
Я не закончил и проследил за их взглядами. Митифа лежала совсем рядом со мной, укрытая сверху теплым одеялом. Ее грудь медленно вздымалась.
— У тебя получилось? — прохрипел я с застывшим сердцем.
— У нас получилось.
Поверить в это было тяжело. Нереально. Невозможно. Но я поверил.
— А Корь? — спросил я.
— Корь? — усмехнулся Целитель. — Корь отправилась туда, где ей самое место, — в Бездну.
— Ты уверен?
— Более чем. В этом теле теперь горит «искра» Лаэн, а не Проклятой.
Я посмотрел на Митифу… на Лаэн:
— С ней все в порядке?
Шен подошел к Ласке, положил ей на лоб ладонь, засиявшую мягким солнечным светом:
— Сейчас она набирается сил. Но скоро очнется. Тогда вы сможете поговорить. Мы пойдем. Нам тоже следует поспать.
— Я не буду, — помотал я головой.
— Разумеется, — понимающе улыбнулся он.
Они ушли, а я остался рядом с ней до самого утра.
Когда холодная луна побледнела и скрылась, а на востоке разгорелась заря, мое солнце тихо вздохнула, открыла темно-синие глаза и улыбнулась.
ГЛАВА 33
Солнце было ярким и жгучим, как это частенько бывало в Альсгаре весной. Я шел вдоль берега моря, по мелкой влажной гальке, перепрыгивая через кучи гниющих бурых водорослей, выброшенных еще зимними штормами, и с наслаждением вдыхал резкий морской запах. Стальные волны накатывали на берег, разбивались белоснежной пеной, разлетались холодными хлопьями и предупреждающе рокотали о том, чтобы я не подходил ближе.
Одинокий, облезший за зиму рыбацкий ялик глубоко врылся килем в гальку. Все остальные лодки давно ушли в море, охотиться за кефалью. Проходя мимо, я заглянул в него, увидел старые поплавки, обрывки сетей и пробитое дно.
Я миновал опустевшую Портовую сторонку, где на пирсах кричали городские мальчишки. Махали удочками, спорили, смеялись, ловили морских собак. Возле самой кромки воды в холодной гальке копался старик с корзиной — собирал пустые розоватые ракушки для поделок. Он оторвался от работы, проводил меня безучастным взглядом. Я приветливо кивнул ему, и, промедлив мгновение, старикан ответил тем же.
По шатким доскам я выбрался наверх, на параллельную берегу улицу с кучей кабаков и трактиров, сейчас еще полупустых, ждущих вечера, когда рыбаки и матросы наводнят приморскую часть города и начнется гулянка.
Мне надо было добраться до нового порта, расположенного на другой стороне бухты, возле заново отстроенного после войны форта — и дальше ковылять по берегу не хотелось. Я пошел по улицам, старым, привычным, как всегда забитым гомонящим, суетящимся, спешащим по своим делам народом. В небе кружили носящиеся по своим делам рыжекрылые йе-арре.
Я поправил вещевой мешок на плече. Он был старый, потертый, латаный и такой грязный, словно много дней провалялся в какой-то дыре. Так оно и было. Он пролежал почти два года, с того самого дня, как я спрятал наши с Лаэн деньги. Если честно, за всем, что случилось в эти долгие, тяжелые месяцы, я успел забыть о соренах, а когда вспомнил, не был уверен, что наш тайник уцелел. За такой срок случиться могло что угодно. Но тайная кладовая возле старых прибрежных скал прошла испытание временем и войной — вещевой мешок Ласки оказался на месте. Это радовало. Деньги в Золотой Марке нам пригодятся.
