– Она не узнает, что я уехал. Я вернусь через месяц, и никто ничего не проведает, кроме тебя.
– Вот бы и мне с тобой, – вздохнул Смит.
– Бедняга Смит. Твоя семейная жизнь тоже не сахар, верно?
– Пожалуй, ведь у моей жены все с перебором. Я хочу сказать, когда ты женат уже десять лет, как-то не ждешь, чтобы твоя жена торчала у тебя на коленях каждый вечер битых два часа, по десять раз на дню звонила тебе на работу и лепетала, как девочка. Я все думаю – может, она умственно отсталая?
– Ты, Смит, никогда не отличался воображением. Вот и мой дом. Ну как, хочешь узнать мой секрет? Как мне удалось вырваться сегодня.
– А ты и правда скажешь?
– Посмотри наверх, – сказал Брэйлинг. Оба уставились в темноту. В окне прямо над ними, на втором этаже, появилась тень. Человек лет тридцати пяти с висками, тронутыми сединой, грустными серыми глазами и реденькими усиками глянул на них с высоты.
– Да это же ты! – воскликнул Смит.
– Ш-ш-ш, не так громко. – Брэйлинг помахал рукой. Человек в окне понимающе кивнул и исчез.
– Наверное, я спятил, – пожаловался Смит.
– Погоди минутку. Они ждали. Входная дверь дома распахнулась, и высокий худой джентльмен с усиками и печальными глазами вышел им навстречу.
– Привет, Брэйлинг, – сказал он.
– Привет, Брэйлинг, – ответил Брэйлинг. Никакой разницы. Смит уставился на них.
– Это твой брат-близнец? А я и не знал…
– Нет, нет, – тихо произнес Брэйлинг. – Наклонись. Приложи ухо к груди Брэйлинга-два. Смит поколебался, потом, нагнувшись, припал к покорно подставленной груди двойника. Тик-тик-тик-тик-тик- тик-тик-тик .
– Да нет! Быть не может!
– Может.
– Дай еще послушать. Тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик . Смит отступил и растерянно захлопал глазами. Он протянул руку и коснулся теплых щек и ладоней двойника.
– Откуда он у тебя?
– Правда, он великолепно сработан?
– Невероятно. Откуда?
– Дай этому человеку твою карточку, Брэйлинг-два. Брэйлинг-два жестом фокусника извлек белую карточку.
– Нет, – сказал Смит.
– Да, – сказал Брэйлинг.
– Естественно, – сказал Брэйлинг-два.
– Как долго это продолжается?
– Уже месяц. Я держу его в погребе, в ящике для инструментов. Моя жена никогда вниз не спускается, а единственный ключ от замка к этому ящику – у меня. Сегодня вечером я сказал, что хотел бы выйти купить сигару. Я спустился в погреб, вынул из ящика Брэйлинга-два и отправил его составить компанию моей жене, пока сам я провожу время в твоем обществе, Смит.
– Чудесно! Он даже пахнет, как ты. 'Бонд-стрит' и 'Мелакринос'.
– Назови меня буквоедом, но, по-моему, это в высшей степени порядочно. В конце концов, больше всего на свете моя жена жаждет обладать мной. Эта марионетка – я до кончиков ногтей. Я был дома весь вечер. Я пробуду дома весь следующий месяц. А тем временем после десяти лет ожидания некий джентльмен побывает в Рио. Когда я вернусь из Рио, Брэйлинг-два отправится обратно в ящик. Смит поразмышлял минуту-другую.
– А он продержится месяц без подзарядки? – спросил он наконец.
– Хоть шесть месяцев, если нужда возникнет. И он сконструирован так, чтобы полностью соответствовать – есть, спать, потеть – все естественно, как само естество. Ты ведь позаботишься о моей жене, Брэйлинг-два?
– У тебя премилая жена, – кивнул Брэйлинг-два. – Я к ней весьма привязался. Смита начала пробирать дрожь.
– А как долго работает корпорация 'Марионетки'?
– Втайне – вот уже два года.
– А вдруг… ну, если есть возможность… – Смит с мольбой ухватил приятеля за рукав. – Ты мне подскажешь, где я мог бы обзавестись роботом… ну, марионеткой для себя? Адресом не поделишься?
– Держи. Смит взял карточку и повертел в руке.
– Спасибо, – выпалил он. -Ты и не знаешь, что это для меня значит. Хоть немного отдыха. Хоть один вечер за месяц. Моя жена так меня обожает, что и часа без меня прожить не может. Я и сам ее нежно люблю, но… помнишь стихи: 'Любовь улетает – достаточно руки разжать, любовь умирает, коль в путах ее удержать'? Вот я и хочу немного ослабить хватку.
– Ты счастливчик, тебя жена хоть любит. Моя проблема – ненависть. С этим справиться потруднее.
– О, Нетти любит меня безумно. Моя задача – приспособить ее любовь к себе.
– Удачи тебе, Смит. Заходи ко мне, пока я буду в Рио. Моей жене покажется странным, если ты вдруг перестанешь заглядывать. И обращайся с Брэйлингом-два совсем как со мной.
– Правильно! Прощай. И – спасибо! Смит с улыбкой на устах зашагал по улице. Брэйлинг и Брэйлинг- два повернулись и вошли в дом. В городском автобусе Смит насвистывал тихонько и вертел в пальцах белую карточку.
– Ну-ну, – пробормотал Смит.
Не так уж долго, подумал Смит. Через два месяца мои ребра придут в себя после сокрушающих объятий. Через два месяца моя вечно стискиваемая рука перестанет болеть. Через два месяца заживут вечные ссадины на нижней губе. Не то чтобы я хотел быть неблагодарным … Он перевернул карточку.
Автобус подъехал к остановке; Смит вышел. Подымаясь по лестнице, он тихо напевал себе под нос. 'У нас с Нетти, – бормотал он про себя, – пятнадцать тысяч долларов на общем банковском счету. Я просто сниму восемь тысяч – скажем, на деловые расходы. Марионетка наверняка окупится, и даже с лихвой. А Нетти незачем знать'. Смит открыл дверь и мигом очутился в спальне. Там была Нетти – огромная, бледная,
