Спустя несколько дней Бана и Келеи сидели в одном из роскошных будапештских ресторанов. Недостатка в фантазии у Келеи не было. И во время прошлогодних своих вояжей в Будапешт он не раз встречался со многими артистами, рассказывал им о широких возможностях Голливуда. Очередной жертвой такого вояжа в свое время явился и Бана, польстившийся на богатые посулы. В 1956 году, во время контрреволюционного мятежа, Бана с друзьями сбежал за границу и осел в Канаде. Проучившись два года в университете, но так и не окончив его, он был вынужден поехать работать в лесничестве, но вскоре перебрался в город и там окунулся во все «прелести» ночной жизни. Однако средств на такую жизнь не хватало. Он перепробовал множество сомнительных профессий, пока наконец не натолкнулся на Келеи, который взял его к себе в качестве личного секретаря. До этого Келеи побывал в Австралии, где занимался спекуляцией драгоценными камнями. Дела шли у него совсем неплохо, но, когда, им заинтересовалась международная полиция, ему ничего не оставалось, как перебраться в Европу, куда он, разумеется, забрал с собой и Бану.
Сначала они обосновались в Париже, но вскоре там стало трудно работать, и тогда они решили перебраться в Венгрию, в которой с распростертыми объятиями встречали всех соотечественников, которые возвращались на родину из-за границы.
Мысль об ограблении венского ювелирного магазина родилась в голове Баны. Он настолько «полюбил» драгоценные камни, что не мог спокойно видеть их даже в витрине ювелира.
Чтобы как-то замаскироваться, Келеи выдавал себя за кинорежиссера, учитывая, что люди, особенно богатые, очень падки на сенсацию и мечтают, чтобы их показывали на экране.
Сейчас оба сидели в шикарном ресторане, в котором Келеи знали как мистера Келли, богатого американца.
В данный момент Келеи волновала одна мысль — как сбыть драгоценности, если не полностью, то хотя бы часть их. Реализацией драгоценных камней должен был непосредственно заняться Бана.
— Монетный двор мог бы купить у нас кое-что, но там потребуют таможенное разрешение на ввоз в страну драгоценностей.
— Еще чего захотели! — возмутился Келеи.
— Ты же знаешь, что здесь нет частных ювелиров. Правда, я натолкнулся на одного типа, который согласен купить у нас несколько камешков, но он предложил за них столь мизерную плату, что о продаже ему не может быть и речи.
— Ну а ювелирные магазины? Я читал в газете, что они скупают различные драгоценности.
— Но и они требуют таможенное разрешение.
— А почему бы тебе не пообещать директору магазина несколько тысчонок, а?
— Ты и сам прекрасно знаешь, что с этими камешками далеко не пойдешь.
— Их стоимость — тридцать тысяч долларов.
— Да, но международная полиция разыскивает их от Гонконга до Вены.
— Социалистические страны не являются членами международной полиции.
— А черт их знает!
— Но нас здесь искать не станут!
— Так что будем делать с драгоценностями? — спросил Бана коллегу, когда официант ушел.
— Я уже сказал, что ты их получишь только тогда, когда мы покинем Будапешт.
— Жаль, а то я уже организовал одну сделку.
— Пока я не закончу дела с договорами, об этом не может быть и речи. Понял?
Бана недовольно кивнул, хотя его так и подмывало рассмеяться: последнее время шеф казался ему чересчур трусливым. Бана не знал, что его шеф вот уже несколько месяцев действует на свой страх и риск, и только потому решил навестить своего брата. С другой стороны, Келеи ничего не знал о том, что его коллега прикарманил коробочку с драгоценностями и несколько тысяч долларов, спрятав их на лесопилке.
В ту ночь младший лейтенант Чупати находился в комнате дежурного. Он дежурил по управлению и с некоторой завистью поглядывал на мирно спящего на ковре Кантора. Он тоже с удовольствием подремал бы, но нельзя.
— Хорошо тебе, Тютю, — добродушно пробормотал офицер и снова начал просматривать «Пешти уйшаг».
Время, как назло, шло медленно. В семь утра, за час до смены, Чупати неожиданно почувствовал такой приступ голода, что с трудом пересилил себя, чтобы не выйти в продмаг напротив, который открывался ровно в семь.
В половине восьмого появился майор Шатори. Чупати очень обрадовался его приходу.
— Ты чего такой грустный? — спросил майор.
— Будешь… — уныло ответил Чупати.
Шатори не стал спрашивать о причине, зная, что она кроется в скуке и отсутствии происшествий, точнее говоря — в бездействии.
И вдруг во дворе показалась дежурная машина. Она бесшумно подкатила к подъезду.
— Куда-нибудь едем? — просиял Чупати, сразу же забыв о голоде.
— Бери Кантора, поедем.
— Почему же вы мне по телефону об этом не сказали?
— Лично за тобой заехал.
— Это, конечно, хорошо… Итак, подъем!
Ехать пришлось недалеко. Машина остановилась на улице Ваци у ювелирного магазина. Двери магазина были открыты, хотя обычно он открывался только в десять. В помещении уже хозяйничали криминалисты, возглавляемые лейтенантом Кути.
— Что здесь произошло? — на ходу спросил Чупати у майора.
— Это и мне небезынтересно знать. Надеюсь, наши товарищи уже кое-что обнаружили и мы сможем начать работу.
Майор попросил позвать директора магазина, но того на месте не оказалось. Майор нервничал, но ничего поделать не мог.
Кути показал Чупати на разбитую витрину.
Подведя Кантора к витрине, младший лейтенант приказал овчарке взять след.
Кантор без труда взял след и повел хозяина в подвальное помещение. Они шли по длинному коридору. В углу пес нашел какую-то картонку и начал обнюхивать ее.
— Интересно, почему не сработала сигнализация? — медленно произнес майор, думая о чем-то своем.
— Я полагаю, начальник, что тут наука бессильна, — произнес Чупати, имея в виду Кантора.
— Как это так?
— А вот так!
— Попытайся еще раз.
— Тютю, след! Ищи! — проговорил с мольбой Чупати.
После нескольких секунд раздумья Кантор взял новый след и повел хозяина во двор. Подойдя к запертой двери, пес остановился.
Когда дверь открыли, Кантор вывел хозяина на боковую улочку и вдруг остановился. Перед отелем «Дунай» он потерял след.
— Ну, начальник, теперь на самом деле конец. След потерян.
— Не беда, — заметил майор, глядя на дверь отеля.
Чупати было до слез обидно, что майор так быстро смирился с беспомощностью Кантора.
— Профессор Кантор ничего не может сделать.
— А кто винит овчарку? Никто.
— Утром здесь прошло столько людей, что все следы затоптаны.
— Это я предвидел, — согласился Шатори.
Чупати скорчил кислую мину: ему было стыдно, что Кантор на сей раз не оправдал их надежд.
— Милая моя собачка, ищи, ищи человека, который с полуночи до утра сел в такси и уехал, —
