Джон Вана также хотел сбыть в одном ювелирном магазине драгоценности, и больше…
— Подождите! — перебил старшего лейтенанта Шатори. — Джон Бана? Так ведь это же секретарь Келли!
— Да, это и нам известно. Подозрительно уже одно то, что, как говорит Бана, эти драгоценности принадлежат его шефу. Он обещал завтра принести таможенное разрешение.
— Ну и?…
— Ну и ничего. Он пошел в другой магазин, где у него тоже спросили таможенное разрешение.
— Запрос из международной полиции получен? — поинтересовался Шатори.
— Да, еще вчера.
— Предлагаю составить совместный план действий, — предложил майор.
— Мы кое-что намерены предпринять, но нам нужно получить некоторые данные — Интурист требует деликатности….
— Да, да, конечно, с интуристами без деликатности нельзя… В половине десятого я зайду к вам. Спасибо за информацию.
Не успели они разойтись, как к Шатори подошел Чупати:
— Товарищ начальник!
— Ты чего так громко кричишь?
— Я только хотел спросить…
— Вот, знакомьтесь… — Шатори представил Деме младшего лейтенанта и коротко объяснил Деме, что Чупати с овчаркой останется возле гостиницы и, если нужно будет, обратится к нему за помощью.
Ровно в половине десятого Шатори снова появился в отеле и очень удивился, не увидев там Деме. На вопрос о нем администратор кивнул головой в сторону верхнего этажа. Когда Шатори подошел к администратору поближе, тот сделал вид, что очень занят, а сам незаметно шепнул:
— Господина редактора ждут в малом зале ресторана… Как выйдете из холла, налево…
— Спасибо. Незаметно выньте из ящика двести семнадцатого номера телеграмму, которая там лежит. — Шатори многозначительно посмотрел на администратора. Тот огляделся и, быстро вынув телеграмму, положил ее перед майором.
Телеграмма была короткой: «Шахта обвалилась тчк Нашелся хороший покупатель тчк Остатки продать Милане тчк Я тоже приеду тчк». Телеграмма эта была дана из Лос-Анджелеса.
Заговорщицки подмигнув администратору, Шатори спрятал телеграмму в карман.
— Но ведь… — залепетал было администратор.
— Никаких «но». Вы ее не видели, понятно?
— Так точно.
В малом зале ресторана Шатори без труда разыскал офицера-таможенника, перед которым на столе стояли две бутылки пива.
— Вижу, вы тут не теряете зря времени, — пошутил Шатори и добавил: — Я принес вам одну интересную телеграмму.
— Вот это да! — обрадовался таможенник, прочитав телеграмму. — Как она к вам попала?
— Очень просто. Вынул из ящика. А вы почему не в холле сидите?
— Господин Келли переменил место свидания. Он сюда попросил завтрак для всех, с кем встречается.
Вскоре в ресторан вошла довольно шумная компания: четыре красивые молодые женщины и элегантный мужчина лет пятидесяти. Шатори сразу же узнал мужчину, это был бармен варьете «Будапешт», которого друзья почему-то называли Медведем.
Ровно в десять в зале появился широкоплечий мужчина средних лет, с длинными волосами, с опущенными книзу усами. На шее у него была повязана пестрая шелковая косынка.
Увидев мужчину, Медведь мигом вскочил. Женщины притихли.
— Мое почтение, мистер Келли, — склонился в подобострастном поклоне Медведь.
Келли с холодной пренебрежительностью выслушал его приветствие, небрежно кивнул женщинам и, жестом подозвав официанта, сел.
— Ну? — Келли пронзил взглядом Медведя.
— Договор, о котором вы соблаговолили упомянуть…
— Хорошо, хорошо… — перебил его Келли.
— Мы посоветовались тут и решили его принять.
— Я рад. Но у меня есть несколько оговорок. Мне нужны твердые гарантии в том, что вы пятого декабря будете в Триесте, так как седьмого я уже должен быть в Тироле, на съемке зимних сцен нового фильма. Ждать я не буду. Надеюсь, вы не опоздаете…
— Разумеется, мистер Келли. Мы будем точны.
— Я уже сказал, что мне нужны гарантии.
— Сколько?
— Немного, но нужны. Вас пять человек. Пятью пять — двадцать пять тысяч. Как я уже говорил, на эту сумму сразу же по прибытии в Вену вы получите соответствующую сумму в долларах.
— А гонорар?
— Солисты получат по сотне долларов в день, остальные — по пятьдесят.
— Я думаю, можно принять ваше предложение.
— Вы думаете?! Радуйтесь, что вам так повезло! Такого гонорара мы и знаменитостям не платим. Гарантии принесли?
— Да. Момент, но у нас только двадцать тысяч!
— Ладно, согласен, остальное донесете…
Медведь достал из кармана пачку денег и передал их Келли:
— Прошу.
— О'кей! — Келли небрежно сунул деньги в карман и достал какую-то бумагу: — Вот договор. Мой секретарь перевел текст договора на венгерский язык. Прошу подписать его. А вот это моя расписка в получении денег от вас…
— О, зачем, мы вам доверяем…
— Сделка есть сделка. Вот чек… на семьсот сорок долларов, которые вы получите в банке на Кертнерштрассе.
— Вы очень великодушны, мистер Келли. Ну, девушки, что вы на это скажете? Такого шефа у нас еще никогда не было! — Медведь сунул чек в карман.
— Тогда все… До свидания. — Келли встал.
— А завтрак, мистер Келли?
Двое официантов на двух тележках везли завтрак.
— Пусть позавтракают мои гости… А я занят… Не так ли, мадам? — обратился Келли к хорошенькой солистке.
Медведь без стеснения толкнул солистку в бок, прошипев:
— Розита, не подведи нас.
— Да… как же, как же… — Солистка встала и пошла за Келли.
Шатори подождал, пока Медведь покончил с завтраком. Затем вместе с Деме встал и подошел к бармену.
— Если я не ошибаюсь, вы Медведь… Следуйте за мной!
Спустя час в полиции оказался и Келли. Бана на спортивной машине исчез в неизвестном направлении. Келли утверждал, что машина должна стоять перед гостиницей.
События разворачивались так: Келли, расставшись с солисткой, вернулся в ресторан, где ему сказали, что Медведь ушел с какими-то двумя журналистами. Тогда Келли бросился в номер и, забрав драгоценности, спустился к машине, где его и задержал старший лейтенант Деме.
Шатори тем временем объявил о розыске спортивной машины.
Бана, видимо, заподозрил что-то неладное и исчез. О том, куда он скрылся, знает только Келли, но он упорно скрывает это, говоря, что с Баной познакомился случайно.
— Что вы делали тринадцатого ноября, в полночь, недалеко от собора святого Стефана в Вене? —
