представляют опасность. Под действием силы груз может пойти в сторону, особенно по наклонной плоскости, и «наехать на тех, кто стоит ниже на его пути. Из-за смещения груза может произойти обрушение близлежащих конструкций. Обрушение поврежденного здания вообще может произойти в любой момент, в частности, из-за последующих толчков землетрясения. От грузов, тросов и работающих машин надо держаться подальше. Мне кажется, примерные размеры зоны безопасности – не менее 6–7 метров от зоны (не „точки“, а возможного „пятна“, куда может упасть груз) возможного падения грузов, стрел кранов, от работающих машин. Здесь лучше немного „перебдеть“, чем „недотянуть“.
Получить травму можно было в результате потери равновесия и падения при ходьбе по завалу, и при переноске грузов по этой рухляди, поэтому применения каски считаю обязательным. В силу специфических тренировок туристы и альпинисты хорошо умеют «стоять на рельефе» завалов и лазить по руинам. Ходьба по завалам во многом близка ходьбе по каменным осыпям, а лазание по руинам обычно существенно легче лазания по скалам. Люди же без тренировок на горном рельефе, безусловно, более подвержены опасности травм при проведении спасработ в результате падения из-за потери равновесия.
Представляет опасность сильно деформированная стальная арматура. Деформации могут быть вызваны как разрушением здания, так и усилиями со стороны строительных машин. Из-за смещений разрушенных элементов конструкции или из-за движения строительных машин может произойти внезапный срыв, распрямление деформированной проволоки и прутьев с травмой человека.
Стальной прут может ударить, как хлыст, и даже проткнуть человека насквозь своим концом (как копье) при очень неудачном стечении обстоятельств. Это я понял «натурально» 20-го декабря. В тот момент казалось, что никакой опасности нет: бульдозер тащил своим ножом большую кучу искореженной стальной арматуры и прутьев. Я находился сзади и сбоку, метрах в пяти, на приступке разрушенного здания (по Ширакаци, 78). Внезапно стальной прут толщиной около сантиметра хлестнул по ногам с такой силой, какую человек вряд ли смог бы приложить. Плотные брезентовые брюки костюма электросварщика смягчили удар, но через них сразу проступили бурые пятнышки крови. Удар пришелся спереди по обеим ногам, примерно посередине между коленями и ботинками. Видимо, конец прута зацепила и согнула в дугу гусеница бульдозера, а вторым концом он уперся в завал. Когда один из концов сорвался с ненадежной опоры, прут упруго распрямился и ударил хлыстом. Мягкие ткани («мясо») раздробило до кости, но кости остались целы. Импульс боли пронзил тело, оставив ноющее ощущение. Тело на время стало «ватным», а ноги почти перестали гнуться. Ребята проводили меня до ближайшего лазарета, где врач обработал ранки на ногах, зашил и сделал перевязку. Подобные раны неприятны более всего тем, что через них в этой грязи можно было «схватить» какую-нибудь заразу. Конечно, профилактическую прививку от столбняка должен иметь каждый спасатель. У меня такая прививка была, потому ее делать не пришлось.
Врач медпункта, перевязывавший мне раны, с горечью заметил, что дома были выполнены без защитного силового пояса, как полагается в сейсмически опасных районах для многоэтажных построек. Здесь, на Ширакаци, эти последствия были налицо...
Представляли опасность и мародеры, – в предпоследний день у меня из рюкзака украли фотоаппарат, которым сделаны представленные снимки.
Несколько картинок разрушенного города
На общем фоне впечатлений память сохранила несколько картинок с размышлениями, которые я приведу «для полноты картины».
Гробик. Небольшой, детский, обтянутый красной тканью. Он стоял у одноэтажного дома, который, видимо, был временно покинут, поскольку в течение нескольких дней мы никого у этого дома не видели. А гробик тоже так грустно и простоял, неиспользованный. Возможно, его поставили у дома специально, чтобы в дом не залезли мародеры. Очень хочется верить, что только для этого он и использовался, и что погибшего ребенка в действительности не было...
Обстрел. Наш закрытый грузовик-фургон без окон остановился под мостом в транспортной пробке. Мы ехали вечером в лагерь на ночевку. Внезапно снаружи раздался выстрел из автомата, и по фургону сверху забарабанил град осколков. Ощущение, конечно, было не из приятных: такую «жестянку» вместе с головой автоматная пуля пробьет запросто. Позже Сережа Романов, который ехал в кабине, расскажет со смехом следующее. Под мостом сгрудились машины вследствие чьей-то, или общей «невежливости». Кто-то стремился влезть первым и организовал затор. Разъяренный офицер-танкист с автоматом бросился к нарушителю, и в сердцах выстрелил в воздух. Пуля попала в перекрытие моста и выбила град осколков, которые и ударили по нашему фургону. После этого все водители вдруг стали вежливо-предупредительными, пробка под мостом мгновенно рассосалась, и машины благополучно разъехались... Иногда надо и выстрелить в воздух, чтобы человек быстро понял приказ...
Магазин. Магазин был открыт, и в нем никого не было. Входи по битому стеклу, и бери, что надо. Это никем и никак не возбранялось. Правда, в нем остались на тележках-клетках и прилавках только крупные стеклянные банки с консервированными овощами. Кое-что мы взяли для себя на обед, но немного. Такой «коммунизм» в этом городе мы наблюдали не раз. Продукты с автомашин раздавали свободно и совершенно бесплатно. Например, соленую и мороженую рыбу бросали прямо в толпу: люди хватали крупную рыбу на лету. Гуманитарная помощь! В столовых кормили бесплатно. Такого рода материальные потери были настолько невелики по сравнению с общим горем и разрушениями, что с ними никто не считался. На них никто не обращал внимания... Это было правильно. Неправильным «это» было тогда, когда на «этом» кто-то «грел руки»...
Комната. Одна стена этой комнаты и часть потолка, прилегающая к ней, были разрушены. Через дыру в стене я и вошел внутрь, разыскивая кроватку с ребенком. Я ощутил, что здесь еще совсем недавно и благополучно жили люди. Стол, диван, шкаф... Обстановка обычной мирной квартиры. Но часть вещей у разрушенной стены смята и опрокинута. И на всем слой пыли, как свидетельство и отсутствия людей, и удара стихии. Я испытал непривычное, горькое чувство: вот был дом, жила семья... И вдруг все рухнуло куда-то в небытие... Минуту постоял, осмотрел обстановку. Детской кроватки не было. Ощутил какое-то прикосновение чужой жизни, беды незнакомых людей... Понял, что больше здесь быть не могу, и полез наружу. Не хотелось даже прикасаться к этой мебели, к этой пыли.
«Шестиколесник». «Нам бы этот „шестиколесник“, – Сережа Романов горько усмехнулся, имея в виду мощный автокран фирмы „Като“. „Но крановщик ссылается на начальство в исполкоме, а там никто ничего не знает, и никто ничего делать не хочет...“ Конечно, сидеть полдня, и ничего не делать, с призрачной надеждой получить автокран после окончания совещания в исполкоме, мы не могли. Так мы бы за день ничего не успели.
Полтергейст. Тишина и ночная темнота лежали над пригородом. Я чуть прошелся перед сном, наслаждаясь свежим воздухом после пыли развалин. Внезапно тишину нарушил звон падающих бутылок: в одном из полуразрушенных бараков в разваленной кладке упал ящик с пустыми бутылками. Упал он, похоже, сам, поскольку никаких видимых причин я не заметил. Конечно, причина была. Это мог быть и несильный толчок землетрясения, и пробежавшая кошка или крыса. Или ток ветра, опрокинувший очень неустойчивую кладку развала... Или что-то еще, не видимое, или не увиденное. Этот, вроде совсем незначительный случай, запомнился неким внутренним размышлением: если видишь нечто непонятное, попытайся внимательно пронаблюдать, осмыслить и понять. Непонятные явления могут нести очень интересную, даже уникальную информацию. И дают тренировку для ума и фантазии. Или «самозапудрить» мозги, если в этом находишь удовольствие...
Завершение работ
Наши бригады работали и на других объектах. В частности, в еще одном большом завале от экспериментального высотного здания на Ширакаци, 54. Этот строительный «эксперимент» приводили в прессе, как весьма зловещий, – в этом доме людей погибло много. Его завал содержал немало сверхтяжелых блоков, неподъемных для строительных машин. По рассказу Димы Захаренкова и Глеба Селезнева завал планомерно расчищали для того, чтобы отдельные крупные бетонные блоки конструкции подцепить тросами и растащить в стороны танками. Но вдруг явился пьяный экскаваторщик и зубом своего экскаватора раздолбил всю конструкцию. Ее потом пришлось разбирать с помощью кранов, что замедлило
