– Очень интересно. Перед завтраком зайди всё-таки ко мне в медблок. Мы сделаем пару анализов.
– Ага. Хорошо. Зайду.
– Обязательно.
Врач похлопал по плечу радиста и скрылся внутри.
В поисках зонда
Небо было безоблачным, синим и таким глубоким, что если в него смотреть, то кружилась голова. С моря дул лёгкий бриз. На многие мили и километры не было ни души. За исключением двух – на борту старого мотобота «Всех порву», ошвартованного к внешней стенке сухого дока.
Выдолбленный в скальном грунте и облицованный бетоном, док давно не принимал никого в ремонт. Его батапорт проржавел и был открыт и сам док был заполнен водой, став одной из многочисленных бухточек в изрезанном берегу. Когда-то здесь был порт, но эта гавань давно потеряла своё значение и была заброшена. Поселение, до которого можно было добраться только по морю и которое жило морем, было покинуто людьми и стояло в руинах. Гавань порта была образована самым большим островом, из вытянувшихся с севера в линию вдоль берега трёх островов. С восточной стороны был вход в гавань и рейд, а с западной гавань ограничивалась двумя молами, протянувшимися друг другу на встречу с берега материка и с острова. Дальше за молами были камни и второй по величине остров архипелага, почему-то облюбованный чайками по одним им известным причинам. Длинный ряд пустых пирсов. Там где когда-то был судоремонтный завод – прямо у двух пирсов рядом с доком, из воды торчали ржавые правые борта двух сухогрузов. Хоть они и легли на грунт на левый борт, но их форштевни были направлены в море, как будто смерть их настигла в момент, когда они из последних усилий стремились в родную стихию. В остальном некогда уютная гавань представляла собой обыкновенное кладбище кораблей с ржавыми остовами вдоль берега.
Расцвет порта пришёлся на период потепления климата, когда построенные в приполярных областях станции обнаружения и раскрытия червячных дыр, выстреливали в пространство огромное количество энергии и при этом разогревая Землю. Море накатилось на сушу и стало всем. Порт был важным пунктом в морских маршрутах, но последовавшее за потеплением похолодание его убило. Климатическое равновесие было нарушено и его весы скоро и не без помощи людей качнулись в обратную сторону – период тропических ураганов на планете сменился ледниковым периодом. Землю лихорадило – бросало из жара в холод и обратно по несколько раз в течении жизни нескольких поколений, пока наконец климат относительно не устоялся. Из-за катаклизмов полёты через червячные дыры прекратились и начались снова только три года назад. Только сейчас, когда льды снова отступили, руины порта снова увидели белый свет. И этот свет не загораживали кроны деревьев, не отбрасывали на землю тень – холод ушёл и унёс собой землю, оставив голые облизанные им камни и россыпь брильянтов озёр, над которыми дул бесконечный ветер. А два тела на борту «Всех порву» бороздили гавань и её окрестности из конца в конец и ныряли, ныряли, ныряли.
«Всех порву» только что вернулся из своего очередного выхода на погружения и стоял пришвартованный к стенке дока.
– И здесь нет, – комментировал свои действия блондин, зачёркивая очередной квадрат на самодельной схеме гавани. Спрятавшись от ветра за крохотной ходовой рубкой на палубе мотобота, он грелся. Его напарник в это время возился с компрессором, собираясь заряжать баллоны аквалангов. Блондина звали Серый, а его товарищ был брюнетом и Василием по имени.
– Ты как хочешь…, – заговорил Василий, но тут затарахтел компрессор, загоняя в баллоны воздух, и продолжения разговора не состоялось.
Легководолазное снаряжение, в котором погружались Серый и Василий, и этот компрессор были единственным, что было новым на борту «Всех порву». Остальное было уже давно подержанным, а кое-что и откровенно старой рухлядью, не известно как ещё работающей. Под навесом на носу мотобота на палубе лежали два ящика с аппаратурой. В одном был самопальный магнитометр, собранный Василием из того, что он нашёл на свалках. В другом ящике лежала аппаратура эхолота, который был куплен у одного старого рыбака, сломанным, но восстановлен до приемлемо рабочего состояния всё тем же Василием. И сам мотобот был уведён ночью со свалки Василием, пока Серый отвлекал, а если точнее – поил горючим пойлом, её сторожа. Той тёмной претёмной ночью Василий на взятом у друзей на ночь, якобы на рыбалку, катере тихо подошёл к портовой свалке на берегу и тихо стащил на воду старый списанный корпус номерного мотобота, присмотренный ещё днём. Отремонтированный, чтобы только не тонул и наречённый «Всех порву», он стал основным активом корпорации «Василий и Серый», созданной этими двоими для проведения подводных поисковых работ. Конечно, официально они этим не занимались, так как никто бы им не дал соответствующего сертификата глядя на их оборудование и хитрые рожи. Особенно на рожу Серого.
Вообще эта пара зарабатывала себе на хлеб тем, что содержала магазинчик «Василий и Серый. Колониальные и прочие товары» в котором торговали всем подряд. В основном, конечно, это были запчасти для аппаратуры и техники и конечно же немного колониальных товаров, поступавших на Землю из её колоний на других планетах. Василий обычно стоял за прилавком, подкупая покупателей своим открытым и честным лицом, а Серый разъезжал в поисках поставщиков и устраивал взбучки Василию, когда возвращался и обнаруживал, что тот продал, что-то вдвадорого, а не втридорого, как надо было.
Дело шло у них понемногу, а они не оставляли попыток разбогатеть, особенно Серый. И именно охота за сокровищами привела их в этот давно потерянный порт на краю земли.
Все баллоны аквалангов снова были заряжены.
– Следующей у нас будет вот эта магнитная аномалия, – Серый показал пальцем на схеме на ещё не зачёркнутый квадрат гавани, в котором магнитометр засек наличие чего-то либо большого и железного, либо чего-то другого, но, что так же возмущало магнитное поле.
Следующее погружение прошло успешно, но того, что они там искали, они не нашли. На дне лежал затонувшая баржа.
– А напомни мне, пожалуйста, с чего ты взял, что зонд может оказаться в этой свалке? – спросил Василий у своего товарища после следующего погружения, снимая ласты на палубе мотобота.
– Это единственное место, где его не искали. И это единственное место, где он может спрятаться, если он упал в здешние воды. Здесь каждая железка звенит на металлоискателе, а эхолот показывает подводные джунгли из утонувшего хлама. Зонд может забиться в какую-нибудь щель так, что его только глазами и возможно найти.
– А ты не думал, что зонд с таким же успехом может приткнуться к любому утопленнику на дне моря?
– Думал. Но его там пока не нашли. Если его и здесь нет, то это значит, что он провалился обратно в червячную дыру и на Земле его искать уже бесполезно. Для нас он потерян… Давай сюда аппарат.
Серый взял акваланги и понёс их к компрессору – теперь была его очередь их заправлять.
Василий разоблачился из гидрокостюма, обсох и спустился в каюту, в которой на полке лежала папка с вырезками из журналов, газет, выписки и схемы из программ передач и новостей, посвящённых событию трёхлетней давности.
Тогда – три года назад – на Землю возвращался исследовательский зонд, побывавший в другой звёздной системе. Станции раскрытия червячной дыры расширили её рот и держали открытым, пока светящийся шар не вышел из неё и не начал спускаться в приполярном районе Земли. Внезапная вспышка на солнце породила сильнейшую солнечную бурю и зрители, наблюдавшие за почти отвесным спуском светящегося шара зонда, увидели, как он резко метнулся в сторону и исчез, а небо днём расцветилось полярным сиянием. Больше зонд никто не видел. Расчёты учёных показывали, что он, скорее всего, упал в полярные моря. Его долго искали там, но так и не нашли. А затем в голове Василия родилась идея поискать его.
– Да нам за него отвалят нехилое вознаграждение, – сразу уцепился за идею его напарник, – К тому же всегда найдутся люди готовые без лишнего шума заплатить за него звонкую монету и так. Мы можем продать этот зонд и тем и другим и здорово подняться на этом!
Был, конечно, риск, что они ничего не найдут. Вернее был ничтожный шанс, что они найдут, то, что ищут. Но ведь и Колумб не в Америку плыл.
– Хлам и металлолом, – ворчал Серый, обозревая панораму гавани, – Ты что делаешь?
Последний вопрос был вызван тем, что Василий записывал, что-то в тетрадь, которую раньше Серый не
