Он попытался изобразить бомбардировщик, расставил руки, «полетел»… Нет. Чего-то не хватало. Точнее, не хватало всего – и бодрости, и куража, и напора. А ведь совсем недавно в этой самой комнате три старых друга: Семга, Катран и Мигун – дурачились и орали, расставив руки в стороны, кружили, словно боевое авиазвено, и всего им хватало – и напора, и куража…
Может, надо дозаправиться? Он плеснул себе еще виски, выпил залпом, не ощущая вкуса.
Нет, лучше не стало. Русский человек не привык пить в одиночку. А ему и не с кем: друзей нет – близко никого подпускать нельзя. Разве что с Семгой и Катраном позволил себе однажды расслабиться… А когда один – и песня не помогает…
А-а, вот в чем дело… Это не наша песня, не ракетного училища, это общая, ее все кому не лень пели. Сейчас нач– нем нашу, курсантскую, ту, что Дуба сочинил, про Ардона, – и будет совсем другое дело…
Тяжелые басы бьют по натянутым нервам. Расставив руки-крылья, дальний бомбардировщик Мигун медленно пересекает комнату. Да, конечно, это совсем, совсем другое дело!
Только без паники. Для тебя наступает новая эра, новый этап, ты знал, что так может произойти, готовился к этому. Вычленить главное, отмести второстепенное… Что главное на данный момент? Главное – доказательства. Точнее, отсутствие таковых. Их трое, в былые времена посадили бы всех троих. Но сейчас демократия: надо указать на одного, конкретно. Кто укажет? Дядя Коля? Его, наверное, уже и на свете нет. А хоть и есть – это травленый волчара, он палец не протянет. Кертис Вульф? Хм, смешно… Дрозд? Тоже нет. Значит… Значит, можно всем троим выкрутиться!
Выкрутилась же эта долбаная «кембриджская пятерка»! Подозревали их англичане много лет, подозревали, даже точно знали: где-то здесь советский шпион! А доказательств нету! Нетушки! Значит, что? Значит – никто не виноват.
А они! Все! Пятеро! Шпионы! Потом кто-то к нам перебежал, даже не перебежал – переехал спокойно и любимую библиотеку перевез! А кто-то прожил под подозрением на государственной пенсии и ушел естественным путем, туда, где британское правосудие не достанет…
Бомбардировщик Мигун воткнулся в стену и упал на диван. Схватил пульт и нажал кнопку выключения. От тишины звенело в ушах, хотелось биться головой об стену и истерично орать. Мигунов до боли вцепился зубами в ладонь. К черту любую музыку, любые песни, – все равно не помогают! К черту английские примеры! У нас не Англия, у нас со шпионами другой разговор! Никто не оставит подозреваемых в покое! Посадят на внезаконный детектор лжи, потом вколют запрещенную «сыворотку правды», а потом расстреляют в темном подвале, несмотря на мораторий!
Нет, всем троим не выкрутиться, одного надо принести в жертву! Бросить на алтарь правосудия, накормить это жаждущее крови изменника чудовище, только тогда все успокоится. Только тогда. Но кого? Дрозд уже пролил свою кровь на жертвенный камень полигона Дичково, остались двое… С Катраном они более близки, да и с Ирон хорошо знакомы. А вот Семга – он сам по себе, отрезанный ломоть. Семга? Да, Семга! Только как это сделать?
Еще виски. Еще. Нет, спиртное не помогает, нужна Светка… Он снова стал названивать жене. Не отвечает. Утром взяла флеш-карту, и вот скоро полночь, а ее все нет. Где она? Дает показания на Лубянке? Явка с повинной смягчает вину… Ерунда! Это все равно что представить, будто она ему изменяет, трахается с Катраном, или Семгой, или кем-то еще. Бред!
Света не предаст, а если заметит что-то подозрительное – немедленно среагирует. Как-никак тридцать лет вместе, и почти половина – под этим спудом. Все возможные осложнения просчитаны, и действия в этих ситуациях оговорены, давным-давно… На нее можно положиться, не подведет…
Конечно, лучше бы она вообще ничего не знала. Но невозможно, чтобы жена за целую жизнь ни о чем не догада– лась. Врут жены серийных убийц, врут, суки, себя выгораживают!
Первый раз она заподозрила неладное в семьдесят девятом, он как раз получил первый крупный «транш» в автоматической камере хранения на Казанском вокзале и, сдуру, подарил ей енотовую шубу на день рождения. Наплел чего-то про отцовскую сберкнижку, отбрехался, по-русски говоря…
А потом нашла тайник в ножке кровати – это уже офицерская общага в «переулке объедков» на Домбровском полигоне, капитанская зарплата сто восемьдесят рублей… а тут почти семь тысяч хрустящими стольниками. Сперва думал, обрадуется, даже не спросит: откуда это состояние – машину можно купить, а тогда жалкий «жигуленок-тройка» был пределом мечтаний и мерилом жизненного успеха. Не обрадовалась. Наоборот. Ей какие-то картежные игры почудились, тайная разгульная жизнь, любовницы… Снова отговорился: дескать, серебряные контакты со списанных ракетных плат выпаиваю, а слитки сдаю ювелирам… Опять поверила!
Ну, а после командировки в Вену все стало ясно… Еще бы! Идут муж с женой под ручку по старому городу, европейскими красотами любуются и необыкновенной чистотой наслаждаются, и вдруг благоверный ласково шепчет супруге на ушко: «Сейчас зайдем во двор, и я уйду, а тебя под ручку возьмет другой дядя, под меня загримированный, вы в музей сходите, погуляете часа два, а потом я вернусь. Да тихо ты! Так надо! Ничего не спрашивай, потом все расскажу! Главное, веди себя естественно, от этого моя жизнь зависит! Болтай, улыбайся, за нами следить могут!»
А ведь и действительно следили! Только не уследили ни фига, американцы наших переиграли… Пару лет спустя особист знакомый подмигнул: «Другие по магазинам бегали, а вы фонтаны в старых двориках рассматривали да в музеи ходили. На начальство это хорошее впечатление произвело…»
А в том дворике действительно фонтанчик красивый был, это они зафиксировали. Но подъезд с тяжелой дубовой дверью, куда он нырнул, а навстречу его точный двойник вышел, – проморгали! И конспиративную квартиру на втором этаже тоже проморгали!
Пока Света по музеям с двойником ходила, Серега со старым знакомцем – Кертисом Вульфом и двумя его коллегами встретился, поговорили задушевно, перспективы обговорили, как водится, на детекторе лжи его протестировали – не перевербован ли, верно ли служит… Рассчитали американцы все ювелирно – потом он в общественный туалет зашел, через четверть часа и двойник туда забежал, вроде живот схватило, а еще через пять минут Сергей вышел, воссоединился с верной супружницей, и отправились они чинно-благородно в отель. А уже в номере со Светой истерика приключилась, он ее лечил коньяком и сексом, сексом и коньяком, шептались под одеялом, клялись в любви.
Она, конечно, поняла, в чем дело: дурак – и то поймет. Он попытался тень на плетень навести: дескать, я на российскую разведку работаю, особо секретное поручение выполняю. Только она сразу енотовую шубу вспомнила и семь тысяч в кроватной ножке: врешь, дорогой муженек, наши столько не платят! Н у, он и раскололся…
Хотя подробностей никогда не рассказывал, избегал лишнюю информацию давать, ей это сильно повредить может, да и ему тоже. Надо сказать, что поставленная перед фактом Света восприняла этот факт спокойно и рационально. Без драматизма дурацкого, без глупостей: пойди, покайся, мол, я тебя из тюрьмы ждать буду… Рассудила, что, главное: Сергей не алиментщик, не сифилитик и не убийца, семье ничего не угрожает, скорее, даже забрезжил какой-то свет в конце тоннеля. Правильно рассудила. А что еще поделать в такой ситуации?.. Она хладнокровный и трезвомыслящий человек, его Светка, она глупостей не наделает.
Снизу раздался звук мотора, хлопнула входная дверь. Сергей поднялся, вышел на лестницу. Голоса. Это Родион с кем-то разговаривает. Спускаясь вниз, Сергей старался вспомнить, как ее зовут – Ксения или Анастасия, вечно он путает этих его древнегреческих богинь. Но Родион оказался один, он говорил с кем-то по телефону, внимательно разглядывая содержимое холодильника.
– Привет, – сказал Сергей.
Родион обернулся, кивнул. Продолжая говорить о каких-то новостях из Сорбонны, вывешенных сегодня на университетском сайте, он нарезал копченой колбасы, оторвал горбушку у батона и принялся жадно есть. Потом достал томатный сок, налил в стакан и выпил.
Сергей смотрел на него, успокаивался и трезвел. Говорят, если сын похож на отца, будет несчастлив.
