— Мы пришли прощаться, — продолжала Кэри.
— О господи, — в третий раз повторила мисс Прайс. — Я чувствую себя очень виноватой. Не надо было ездить на этот остров. Но я думала: тихий, погожий денек, дыхание морского воздуха...
— Глядите, — перебил Пол, — розовая капуста!
Кэри посмотрела на тачку. Среди мусора лежал гигантский розовый бутон.
— Ой, мисс Прайс! — воскликнула Кэри, не сводя с него взгляда. Бутон весил фунта два[5], не меньше.
Мисс Прайс покраснела.
— Я много думала со вчерашнего дня, Кэри. О прошлой ночи и о том, что ты говорила о цветочной выставке... — Она взглянула на Пола, словно включая его в перечень предметов для размышления. — И пришла к выводу, что колдовство чем-то похоже на жульничество в игре. Сначала это кажется забавным, но в конце концов едва ли приведет к чему-нибудь хорошему.
Пол нахмурился.
— У меня лично это всегда приводит к чему-нибудь хорошему, — твердо сказал он.
— Скорее всего, у меня не получится бросить колдовство совсем, — продолжала мисс Прайс, не обращая внимание на его слова. — Но думаю, что на время смогу.
Они помолчали.
— Ох, мисс Прайс... — печально пробормотала Кэри. Она разделяла разочарование Пола.
— Это так связывает, — сказала мисс Прайс.
Пол отворачивал листья «розовой капусты». От тачки поднимался сладкий сухой запах прогретых солнцем увядших лепестков.
— Я решила, — продолжала мисс Прайс, глядя на пальцы Пола, — в дальнейшем рассматривать колдовство не как хобби, — она помедлила, — а как слабость.
— Дорогая мисс Прайс, — вскричала Кэри, — вы такая молодчина! — Она обхватила мисс Прайс за шею и вдруг почувствовала слезинку на ее длинном носу. — Спасибо вам за все, даже за каннибалов!
Это была тягостная минута. Пол глядел растерянно и хмуро. Его не оставляло сложное чувство, будто мисс Прайс переворачивала новую страницу прежде, чем он успел дочитать старую. И когда к калитке с грохотом подъехала повозка молочника, это оказалось даже кстати. Мисс Прайс вытерла глаза.
— Ну, вам пора, — сказала она, поправляя шляпу.
Чарльз спрыгнул с повозки, чтобы пожать ей руку. Мисс Прайс попыталась улыбнуться.
— Счастливо вам, дорогие ребята, и до свидания. Сохраните ваши горячие сердца, ваше благородство и вашу смелость. Это поможет вам, — продолжала мисс Прайс, громко шмыгая носом, — не хуже колдовства.
Она поспешно отвернулась и покатила тачку к мусорной куче.
Молочник щелкнул кнутом, и повозка загромыхала прочь под веселый перезвон пустых бидонов.
— Она не сдержит слова, — сказал Пол, который под шумок успел занять место поближе к пони.
В поезде Чарльз хмурился, глядя в окно: Кэри рассказала ему о беседе с мисс Прайс.
— Если колдовство и слабость, — заметил он, — так, по крайней мере, получше других.
— Ясное дело, — согласилась Кэри.
— Если бы у нас все еще была кровать, можно было бы, я думаю, еще полетать, — продолжал Чарльз. — Иногда.
— Да, — сказала Кэри. — Изредка.
— Кровать не была волшебной, — утешил их Пол. — Волшебной была только шишечка.
— Какая разница? — Кэри возмущенно отвернулась от Пола: стоя на коленях на сидении, он дышал ей прямо в лицо. — От одной вещи нет проку без другой.
— А можно привинтить волшебную шишечку на другую такую же кровать?
— Ох, ну не знаю, Пол! — Кэри отодвинулась к окну. — Что толку об этом говорить, если у нас ее нет? Сядь как следует.
Пол смиренно спустил ноги вниз и откинулся на сидении, втянув щеки. Некоторое время он о чем-то озабоченно размышлял и, наконец, сказал:
— Но шишечку-то я захватил с собой...
Часть вторая
Прошло два года; тетка Беатриса умерла, дом продали, и ребята не смогли поехать в Мач-Френшэм снова. Память о том лете стала тайной, о которой говорили редко, и никогда — с Полом.
— Понимаешь, он все выболтает, — объясняла Кэри. — Пусть лучше думает, что это сон...
Пол, например, мог выпалить при посторонних:
— Когда мы были в тюрьме...
И Кэри, краснея, поспешно его поправляла:
— Когда тебе снилось, что ты был в тюрьме, Пол!
Через некоторое время Пол вдруг начал путаться и, косясь на Кэри, изрекал что-нибудь вроде:
— Вчера, когда мне приснилось, что я за ужином съел яйцо...
— Но ты действительно съел яйцо за ужином, — напоминала мама.
— А-а, — впадал в задумчивость Пол. — А там был конный бал?
— Что за конный бал?
— Да каннибал, — быстро пояснила Кэри. — Нет, Пол. Это тебе приснилось. — И меняла тему разговора.
Даже для Чарльза те события перестали быть реальностью. Он занялся боксом, начал собирать марки, взялся за учебник латинского языка. А все остальное загнал на задворки своей памяти и сделал вид, что ничего подобного никогда не происходило.
Но... Подобные уловки редко удаются: рано или поздно в дело вмешивается Судьба, и прошлое возвращается в виде сногсшибательной новости. Именно так оно и вернулось к Кэри и Чарльзу примерно два года спустя, холодным и скучным зимним утром, прячась в ежедневной газете. Оно объявилось вполне невинно, с беконом и овсянкой, замаскированное под лондонскую «Таймс».
— Смотри, — сказала Кэри слабым голосом. С ложкой в руке она склонилась над колонкой объявлений.
Кэри и Чарльз были в комнате одни: их мама, миссис Уилсон, ушла на работу, а Пол еще не встал.
— Что такое? — спросил Чарльз.
Кэри сунула ему газету через стол.
— Вот, — сказала она и ткнула пальцем.
— Норковое пальто, — прочел он вслух, — почти новое...
— Нет, ниже.
— «О, эти бледные руки, сердце мое поет...»
— Да нет, вот здесь. «Леди с маленьким домиком...»
— «Леди с маленьким домиком в деревне готова принять двух школьников на летние каникулы. Плата умеренная. Наилучшие рекомендации. Обращаться к Э.Прайс, Мач-Френшэм... — Чарльз помедлил. — Кровати...»
— Ну, видишь теперь? — спросила Кэри.
