Карози с лордом Раффети. Отправился к Раффети и попал на прием. Мистер Карози захотел во что бы то стало узнать, откуда я располагаю этими сведениями. Я ему ничего не сказал, но боюсь, что не выдержу, Вест!.. Этот человек…
Он не договорил, в его глазах был страх. Дверь каюты была на запоре, но вскоре появился человек с подносом, на котором стояли какие-то блюда, и Фингельтон набросился на еду так, как будто не ел уже несколько дней.
Роджер тоже заставил себя немного поесть.
Через 20 минут он понял, что допустил непоправимую ошибку, ибо его неудержимо тянуло ко сну.
Несомненно, в пище было что-то наркотическое. Теперь его мучило только одно: было ли это всего лишь снотворное или яд, который должен был его убить?
Когда он пришел в себя, кто-то неподалеку смеялся, но смеялся как-то странно, как будто человек умирал от смеха, так ему было весело, и в то же время смех доставлял ему боль.
Роджера со всех сторон окружала темнота, но из-под двери пробивалась полоса света. Взрыв истерического смеха доносился откуда-то издали, как будто человек не мог с собой справиться.
Роджер поднялся. Его покачивало, голова гудела, но ужасный противоестественный смех убивал в нем всякое желание мыслить. Он подошел к двери.
Это оказалось настолько физически трудным, что он буквально взмок от пота и боялся, как бы не свалиться. Но все же нащупал ручку и вцепился в нее.
Дверь отворилась. Роджер постоял немного на пороге, чтобы привыкнуть к свету, потом смело шагнул в соседнюю комнату.
Она была пуста.
Из-за двери в смежную комнату донесся новый взрыв смеха. Роджер направился туда. Это была не каюта, а обыкновенная гостиная жилого дома. Значит, они находились уже на берегу. Роджер посмотрел на помещение, из которого только что вышел: в углу стояла кровать.
Смех перешел в какой-то всхлипывающий звук, странный и жуткий. Роджер распахнул дверь в соседнюю комнату при новом взрыве смеха. Фингельтон лежал ничком на кровати в углу комнаты. Он был совершенно обнаженный, если не считать маленьких плавок. Сейчас были видны все его многочисленные синяки.
В ногах кровати на табуретке сидела девушка, которая время от времени щекотала пятки Фингельтона длинным пером… Девушка с пляжа в широкополой шляпе… и страшный дог. Она не улыбалась. У нее был скучающий вид, и это делало картину еще более ужасной. По-видимому, она не заметила прихода Роджера. Вот она отняла руку с пером, Фингельтон конвульсивно дернулся и перестал смеяться, но он не лежал тихо. Его грудь тяжело вздымалась, открытый рот хватал воздух. В носу и горле у него что-то свистело и булькало. По лицу, по плечам, даже по ногам струился пот. Сейчас, когда прекратился смех, было похоже, что у него предсмертная агония… По-видимому, так оно и было.
Как только репортер чуточку отдышался, девушка дотронулась пером до его правой пятки.
Фингельтон всхлипнул.
Роджер шагнул к девушке, вырвал у нее перо, сжал в руке и выбросил прочь.
Девушка не была удивлена. Она посмотрела на него с неподдельным упреком.
— Вы не должны этого делать. Мистер Карози рассердится!
Она не стала протествовать, когда Роджер подошел к кровати, ища на ощупь в карманах перочинный нож, пока не убедился, что ключи, деньги, всякая мелочь была оставлена, а нож кто-то позаботился отобрать.
Фингельтон поднял на него налитые кровью глаза, но не узнал. Из его запекшихся губ сорвалось единственное слово:
— Воды!..
В комнате не было ни графина, ни умывальника, ничего. Однако, подумал Роджер, может быть он найдет воду в своей спальне. Сейчас у девушки не было пера.
— Не смейте его больше трогать, — потребовал он и быстро прошел через гостиную в свою спальню. Здесь был умывальник, губка, стакан и прочие туалетные принадлежности. Роджер подставил губку под холодный кран, выжал ее, снова наполнил стакан водой и пошел назад.
Фингельтон снова начал смеяться.
— Прекратите! — заорал Роджер, не помня себя от злости. — Сейчас же прекратите!
Войдя в комнату, он увидел, что девушка сидит точно в такой же позе, держа в руке новое длинное перо. Он подбежал к двери как раз в ту минуту, когда девушка захлопнула ее перед самым его носом. Вода выплеснулась через край стакана, когда Роджер попытался открыть дверь ногой, в то время как Фингельтон продолжал смеяться своим диким истерическим смехом.
Роджер повернулся, чтобы куда-нибудь поставить стакан, намереваясь своим весом обрушиться на дверь.
— Кажется, вы очень заботитесь о своем приятеле? — раздался позади него голос Карози.
Смех Фингельтона прекратился.
Роджер положил губку и стакан на ближайший столик и медленно обернулся. Карози стоял, облокотясь на стул. На его лице была улыбка, которую Кристина окрестила «китайской».
— Фингельтон больше не будет смеяться, если вы расскажете правду, — сказал Карози, своим простуженным голосом. — Оставьте в покое эти вещи, Вест, и садитесь напротив меня.
В смежной комнате наступила тишина. Роджер опустился в кресло и поднял глаза на Карози. Он пытался внушить себе, что не боится, но он боялся.
— Я вас уже видел в таком виде раньше, — ровным голосом заговорил Карози, — хотя вы, возможно, этого не заметили. Грим, маскировка, они могут сослужить службу только раз, если человек не способен увидеть глубже внешности… Очень просто… А вы простой человек, Вест. У вас немудреные правила: это — хорошо, а это — плохо, так можно поступать, а так нельзя. Вы всегда стоите на стороне «правильного поведения», но жизнь куда сложнее… Вы — жертва культуры и фальшивой цивилизации… Вы добры, а природа зла… Человек отказывается сказать мне правду. А я хочу какую-то вещь и беру ее… Мне мешает человек, я устраняю его, или заставляю страдать, пока он не сделает то, что я хочу.
Роджер не ответил. Он был рад небольшой передышке.
— А вы наделены всеми ошибками современной цивилизации, — продолжал Карози. — Например, вы страдаете потому, что другой человек в агонии. Это, конечно, плохо, но лично я нисколько не страдаю. Я вообще почти не замечаю страданий. Я тренирую в других это равнодушие к страданию окружающих… Мне давно уже стало ясно, что самым сильным оружием является то, которое действует на привязанности и эмоции по отношению другого человека… Например, Грант и его жена… Вы, ваша жена, дети… Возможно, Фингельтон… Впрочем, я тут не прав. Фингельтон в личном плане нас не интересует. Что вы думаете обо мне, старший инспектор Вест?
Роджер промолчал. Ему нечего было сказать. Тогда Карози свистнул и, почти сразу же Фингельтон начал смеяться.
Роджер поднялся.
— Мне говорили…
— Я всегда выполняю свои обещания, вы скоро в этом убедитесь. Но вы отказываетесь отвечать на мои вопросы. Что вы думаете обо мне? Теперь вы ответите?
Смех Фингельтона замер.
— Да, — хриплым голосом ответил Роджер. — Я вам отвечу. Вы…
Он запнулся.
— Будьте совершенно откровенны. Вы увидите, что у нас много общего, Вест. Например, я люблю правду.
Роджер сказал:
— Не думаю, чтобы у меня имелось о вас определенное мнение. Оно было, но теперь, после этого, оно сильно изменилось.
— К лучшему или худшему?
— К худшему.
— Что ж, это правда. А что вы думали обо мне раньше, Вест? Я был просто крупным преступником, так
