– Наверное, она в ванной, – сказала я.
И побежала к двери ванной, в то время как мама вошла в комнату Аманды. Я подергала ручку.
– Эй, ты там? – крикнула я. – Хорошо-хорошо, я просто проверила.
Я вернулась к комнате Аманды и встала в дверях. Мама собирала кружки, тарелки и блюдца.
– Вот, пожалуйста, – твоя сестра! – сказала она. – Ты только посмотри. Неудивительно, что я постоянно внизу чего-нибудь из посуды не досчитываюсь. Три кружки, две миски, две тарелки. И торт свой она еще не съела, – мама вышла в коридор. – Аманда! Впредь будешь сама относить свою посуду на кухню, ты меня слышишь?
И она пошла вниз.
Уфф! Кажется, пронесло!
Шмыгнув в ванную комнату, я спустила воду в унитазе. Потом, как это делает Аманда, протопала ногами к ее комнате и вошла внутрь, старательно хлопнув дверью.
Потом как можно быстрее заглотнула кусок торта и вышла из комнаты с пустой тарелкой. Сбежав вниз, я бросилась на кухню.
– Аманда сказала: «Спасибо, очень вкусно», – выпалила я, обращаясь к маме, после чего сунула тарелку и вилку в посудомойку.
– Если она хочет, здесь еще много осталось, – сказала мама.
– Нет, она сказала, что наелась.
– А ты знаешь, что это за проект, над которым она работает?
– Не-а, – сказала я. – По крайней мере… я не думаю… она, кажется, говорила… что это… э-э…
– Стейси, с тобой все в порядке? – спросила мама. – Вопрос, по-моему, довольно простой, не так ли? Или ты знаешь, или же ты не знаешь, так?
– Это секрет, – я захлопнула дверку посудомойки и повернула переключатель.
Потом схватила маму за руку, пока она не успела придумать еще какие-нибудь причины, чтобы подняться в комнату Аманды.
– Ты на сегодня уже достаточно поработала, – сказала я и потащила ее по коридору в гостиную. – Теперь посиди и посмотри телевизор.
Наконец-то мир и покой! Мама села, положив вытянутые ноги на колени отца, а я устроилась на полу, прислонившись головой к ее боку.
Примерно через полчаса к нам пришел Бенджамин, уверенный, что мы все должны его приласкать. Для этого он вскарабкался по мне на маму, а потом по маминой ноге перебрался к отцу, собирая поглаживания на всем пути.
Он проделал это раз пять, прежде чем, наконец, решил устроиться на коленях у мамы.
– Боже правый! Кот, ты когда-нибудь уляжешься, наконец? – сказала она.
Я обернулась. Бенджамин очень разборчив, когда ищет для себя, где улечься. Его постель должна быть – мр-р-р – безупречной, то есть ему было совершенно необходимо ходить кругами, трогая лапами маму, пока он не убедился, что это ему подходит. Тогда, и только тогда он смог устроиться поспать.
– Это что – дождь? – спросила мама несколько минут спустя.
Отец пультом уменьшил звук телевизора, и мы прислушались.
– Определенно, дождь, – сказал отец.
По звуку это была целая гроза, и дождь хлестал прямо в окно. Сквозь задернутые занавески сверкнула молния.
Я посчитала:
– Один, два, три, четыре, пять, шесть… – громыхнул раскат грома. – Это значит, гроза в двух милях от нас, – сообщила я. – Звук проходит одну милю за три секунды.
– Меня не волнует, где это. Мы все дома, и нам тепло, сухо и уютно, – сказал отец.
Две мили. Я задумалась. Феафилд-холл как раз в двух милях отсюда. И я точно знаю, что один член нашей семьи сейчас не дома и ему не тепло и не уютно.
И тут я кое-что вспомнила. Аманда, кажется, сказала, что положит на кровать подушки, чтобы было похоже, что она спит – на случай, если родители зайдут к ней позднее. Когда
Я сделала себе мысленную заметку – пробраться попозже в ее комнату и устроить из подушек что-то похожее на спящую в постели Аманду.
Гроза, похоже, очень быстро прошла, но дождь продолжался.
Сверху послышался тихий плач – проснулся Сэм.
Мама хотела было скинуть Бенджамина, но отец поднялся первым.
– Я схожу посмотрю, в чем там дело, – сказал он.
– Спасибо, дорогой, – кивнула мама.
