Он положил ей руки на плечи и заглянул в глаза своим пронзительным волнующим взглядом.
– Я хочу тебя. – Он притянул ее к себе и поцеловал в губы долгим властным поцелуем.
Джулия забыла в эту минуту и о Гермесе, который ее боготворил, и о ребенке, которого она носила в себе, и о неразрешимых проблемах с Джорджо. Больше всего на свете ей хотелось ответить словами: «Я тебя тоже», но запреты, живущие в ней с детства, были сильнее чувств, и не в ее силах было их нарушить.
– Здесь мы попрощаемся, – твердо сказала она и, остановив такси, поспешно села в машину.
Глава 28
Лео, поджидая Джулию, аккуратно разложил на тарелке нарезанный сыр и выпустил на горячую сковородку два яйца.
– Я и не надеялась, что ты так скоро вернешься, – удивленно сказала Джулия, входя в кухню.
– Когда властелин зовет, подданные бросают свои дела и торопятся на его зов, – торжественно произнес Лео, помешивая ножом яичницу.
– Кто тебе открыл?
– Амбра. Она только что ушла. А Джорджо где?
– Курит в каком-нибудь укромном месте травку, я полагаю, – как о чем-то обыденном, сказала Джулия.
– Курит травку? – непонимающе переспросил Лео.
– Да, курит травку, косит, шмалит, не знаю, как еще это называется.
– Называется что?
– То, что делает наш сын, Лео. Джорджо – заядлый курильщик гашиша, так, во всяком случае, он сам мне заявил.
Лео застыл с ножом в руке.
– Джулия, ради Бога, объясни наконец что происходит? Ты хочешь сказать, что наш Джорджо, которому нет еще и шестнадцати, пристрастился к наркотикам? Может быть, он просто попробовал пару раз, как многие мальчишки в его возрасте?
Лео, всю жизнь с успехом избегавший проблем, невольно старался приуменьшить серьезность происходящего.
– Лео, я знаю, как ты относишься к наркотикам. Я тоже не приемлю эту отраву и готова принимать участие в любых акциях, направленных против «белой смерти», потому что не хочу, чтобы молодежь приучалась к наркотикам. Но сейчас речь не о многих, а об одном – нашем единственном сыне, ты понимаешь разницу?
– Джорджо живет в своем времени. Это поколение считает, что в жизни все надо попробовать на себе. Он попробовал, и точка. Я уверен, что он больше не будет.
– Две точки и открытые кавычки, потому что мальчик, который пробует это, уже автоматически попадает в группу риска.
– Не преувеличивай. В Африке, например, после ужина гостям обязательно предложат покурить гашиш, как у нас – выпить рюмочку граппы.
– Ты не хочешь понять, – Джулия с трудом сдерживалась, – что я сейчас не обсуждаю с тобой мировые проблемы наркомании, я говорю о нашем сыне. Речь идет не о сигарете с марихуаной, пущенной однажды по кругу среди мальчишек, а о привычке. У Джорджо есть мерзкое приспособление, этакий глиняный раструб, называемый чилимом, куда набивается смесь табака с пастой из гашиша, а затем вдыхается в легкие. Он курит эту гадость
Теперь Лео понял. Он застыл у плиты, глядя неподвижным, невидящим взглядом на сгоревшую яичницу. Потом выключил газ и обнял Джулию, которая наконец дала волю слезам.
– Успокойся, дружок, – приговаривал он, гладя ее по спине, – прошу тебя, успокойся!
Перешагнув через давние обиды, они с годами действительно стали добрыми друзьями. Хороший муж из Лео не получился, но, положа руку на сердце, и Джулия не была идеальной женой. Влюбившись в женатого мужчину, она пошла наперекор тогдашним устоям и переехала к нему жить. Семья из-за этого поступка порвала с ней всякие отношения.
Спустя некоторое время они с Лео зарегистрировали брак, но сделали это скорее в угоду общественному мнению. Их совместная жизнь складывалась трудно: Джулия была слишком непримирима к слабостям мужа, не прощала ему даже малейших проступков, а измен и подавно. Разойдясь, они стали гораздо ближе друг другу, чем когда жили под одной крышей.
– Я совсем дошла до ручки, – призналась Джулия, вытирая слезы.
– Ты теперь не одна, вместе мы что-нибудь придумаем.
– Очень на это надеюсь, Лео.
– У меня в голове не укладывается. Неужели все действительно так ужасно? – спросил Лео.
– А ты сам так не считаешь?
– Считаю, конечно, если все обстоит именно так, как ты описываешь.
Джулия хотела возразить, но Лео жестом ее остановил.
– Я не обвиняю тебя в искажении фактов, дорогая, я говорю о другом. Мне трудно судить объективно – ведь ты его растила, не я. Наши отношения с Джорджо ни к чему нас обоих не обязывали, он воспринимал меня скорее как приятеля, чем как отца. Воспитывать его у меня никогда не хватало духу. Если говоришь
