– Я вас обидел?
Чем он мог ее обидеть? Ей все в нем нравилось – все, кроме его возлюбленной.
– Нет, сэр. Вы не обязаны жениться только для того, чтобы доставить мне удовольствие.
– Не знаю, утешит ли это вас, но я польщен, мисс Роуленд. До сих пор никто не просил моей руки, – добавил маркиз с усмешкой.
– Дело в том, сэр, что раньше вы не представляли совершенно никакого интереса. Зато теперь… Теперь готовьтесь – молоденькие девушки будут ходить за вами по пятам, предлагая руку и сердце.
– Но вы навсегда останетесь первой, – заметил маркиз.
Первой? Он что, насмехается над ней?
– Да, первой, кому отказали, – пробурчала Джиджи.
Лорд Тремейн ничего не ответил, и они довольно долго шли молча. Ветер усиливался, а снег, заметавший тропинку, поскрипывал у них под ногами. Где-то в полумиле от дома они встретили миссис Роуленд – ее сопровождали трое слуг с фонарями. Увидев дочь, она воскликнула:
– Ах, Джиджи!
Подобрав юбки, миссис Роуленд бросилась им навстречу. Заключив Джиджи в объятия, она принялась целовать ее, приговаривая:
– Ах, Джиджи, ах, глупенькая… Но где же ты была? Посмотри, какая ужасная погода. Ты могла замерзнуть… и умереть!
– Не беспокойся, мама, – в смущении пробормотала Джиджи; ей было неудобно, что мать говорит так в присутствии лорда Тремейна. – Я же не путешествовала по Антарктиде. Просто вышла немного прогуляться.
– Я беспокоилась, потому что в последнее время ты была сама не своя. А теперь давай-ка…
Тут миссис Роуленд наконец-то заметила рядом с Джиджи красивого незнакомца. Она вопросительно взглянула на дочь, и та, тихо вздохнув, сказала:
– Мама, позволь представить тебе маркиза Тремейна. Лорд Тремейн, это моя мать, миссис Роуленд. Маркиз любезно согласился проводить меня, чтобы я не заблудилась при таком страшном буране.
Миссис Роуленд расплылась в улыбке:
– Ах, лорд Тремейн, а мы думали, что вы все еще в Париже…
– Семестр закончился неделю назад, мадам. – Он поклонился. – Надеюсь, вы меня простите. Я по незнанию вторгся в ваши владения и случайно встретил мисс Роуленд. Она позволила составить ей компанию.
Маркиз повернулся к Джиджи и снова поклонился.
– Чрезвычайно рад нашему знакомству, мисс Роуленд. Полагаю, теперь вы в надежных руках.
– Сэр, вы шутите? Неужели вы действительно собираетесь ехать куда-то в такую ужасную погоду?! – изумилась миссис Роуленд. – Да вы ведь наверняка заблудитесь в темноте! Нет уж, вы непременно должны зайти к нам.
Тремейн начал отнекиваться, но миссис Роуленд утверждала, что он обязательно заблудится, если не откажется от своего безрассудного намерения, и отправится сейчас к себе в поместье. В конце концов маркиз согласился отобедать с ними, а потом с комфортом доехать до дома в карете.
Но Джиджи нисколько не обрадовалась. Ей хотелось, чтобы лорд Тремейн побыстрее убрался к себе в поместье. И ее совсем не позабавило то, что мать еще больше оживилась, рассмотрев лорда получше при хорошем освещении. Глядя, как мать заботится о госте и как улыбается ему, она то и дело хмурилась.
Но Джиджи все равно надела свое лучшее вечернее платье – легкий воздушный наряд из темно-синего, как ночное небо, шелка. Кроме того, она распорядилась, чтобы ей заново уложили волосы – очень уж хотелось предстать перед маркизом хорошенькой и соблазнительной.
За обедом миссис Роуленд искусно и терпеливо расспрашивала лорда Тремейна о его жизни. И оказалось, что он – гражданин мира. В свои двадцать с небольшим он успел пожить во всех главных столицах Европы и вдобавок побывать на великом множестве популярных европейских курортов.
Держался же маркиз с достоинством принца, но без надменности, которую большинство аристократов впитывают с молоком матери. И тем не менее он был аристократом до кончиков ногтей. Тремейн не только наследовал герцогский титул, но по линии матери, урожденной Виттельсбах, был связан кровными узами с династиями Габсбургов, Гогенцоллернов и даже самих Ганноверов.
В отличие от Каррингтона, чей безвольный подбородок и бессмысленный взгляд почти сразу же бросались в глаза, лорд Тремейн был настоящим красавцем, в это еще больше огорчало Джиджи – слишком уж решительно он отклонил ее предложение.
А миссис Роуленд явно благоговела перед ним. Многозначительно поглядывая на дочь, она словно говорила: «Не молчи же. Очаруй его. Разве ты не видишь, что он само совершенство?» Но Джиджи сидела и хмурилась. Настроение ее с каждой минутой, ухудшалось, и она с нетерпением ждала конца обеда.
Но и после обеда ее мучения не закончились. Миссис Роуленд знала, что маркиз – замечательный пианист, поэтому попросила его сыграть для них. Что он и сделал, блеснув талантом прирожденного исполнителя. А Джиджи украдкой, поглядывала на него и то и дело тихонько вздыхала. «Уходи же, уходи побыстрее», – твердила она мысленно.
Но вскоре выяснилось, что мучениям Джиджи конца не будет. Приблизившись к окну, лорд Тремейн нахмурился – оказалось, что снежная буря усиливается. И тут миссис Роуленд с улыбкой заявила, что гость может не беспокоиться, – мол, благодаря ее, миссис Роуленд, исключительной дальновидности к его родителям уже давно был послан слуга, чтобы сообщить: из-за непогоды лорд Тремейн заночует в гостях.
Джиджи надеялась, что маркиз уедет и что она больше никогда его не увидит. Как же ей теперь
