загадкой.
Облокотившись на помятый капот, она прикинула свои шансы. Можно сесть в машину и дожидаться, что кто-нибудь проедет мимо. А если никто не проедет? Тут и замерзнуть недолго. Можно как-нибудь доползти до дороги – уж там-то кто-нибудь непременно встретится. Но со второго взгляда холм показался еще круче.
Неужели поблизости нет ни одной фермы, ни одного дома? Она в отчаянии осматривалась и наконец разглядела какой-то проблеск на той стороне поля. Дом! И обитаемый – вон дымок над крышей вьется.
Надо как-нибудь добраться до него – чем скорей, тем лучше. С каждой минутой её всё сильнее пробирал озноб. Она бросила телефон в сумку, заперла дверцу и отправилась в путь.
Идти было тяжело: очень болела нога, пожалуй, в таком темпе ей и к вечеру не добраться. Дилан подержалась за ограду и заметила в нескольких метрах впереди большое дерево. Что это за дерево, она понятия не имела, главное – несколько ветвей почти у самой земли надломились. Уже хорошо, сейчас она сделает себе палку, и будет легче идти.
Ухватившись за ветку, она потянула се на себя, и ветка обломилась – толстая, крепкая, почти что в рост Дилан. Опираясь на нее, она дохромала до калитки и еле-еле ее открыла – столько снегу навалило. Наконец она все-таки протиснулась в калитку и не меньше времени потратила на то, чтобы ее закрыть. Потом несколько минут постояла, привалившись к ограде и вглядываясь в белое марево.
Что это – поле или пастбище? Под снегом поди угадай. Ни коров, ни лошадей она не увидела и спокойно двинулась дальше. Но примерно на середине поля угодила в глубокий сугроб.
С трудом сдерживая слезы, Дилан крикнула:
– Помогите! Помогите, кто-нибудь!
Голос отнесло ветром, и сперва никто не отозвался. Но вдруг совсем рядом что-то шевельнулось, и Дилан испуганно вскрикнула.
Кто это? Корова? Нет, для коровы маловата. Овца? Может быть. Неясный силуэт придвинулся к ней; сквозь пелену снега полыхнули недобрым огнем глазки и прочертились рога.
Рога? Разве у овец бывают рога? Дилан замерла, пытаясь понять, насколько опасен этот пришелец: ведь в ее положении далеко не убежишь. Секунду спустя ее осенило: это козел! На шее у него она разглядела кожаный ошейник, к нему была прикреплена длинная цепь. Наверно, был где-то привязан и сумел вырваться.
С козлами Дилан еще не приходилось встречаться, и она внимательно разглядывала нового знакомого: боднет или нет?
Козел заблеял, смешно закручивая нижнюю губу. Желтые глазки поблескивали настороженно. И все- таки она решилась его погладить. Козел снова заблеял и потерся о ее ноги. Дилан облегченно вздохнула: какая-никакая, а компания, все лучше, чем одной в поле.
– Здравствуй, козел, – сказала она, пытаясь улыбнуться. – Тебе тоже холодно?
Козел внимательно ее оглядел: Дилан показалось, что взгляд задержался на ее животе.
– Да, у меня ребенок будет, – подтвердила она и поежилась.
Над полем быстро темнело, скоро она даже тропки не разглядит. Надо поторапливаться, пока совсем не замерзла.
Наверно, козел из того дома, подумала Дилан и уцепилась за его покрытую снегом шерсть, которая, тем не менее, оказалась теплой и мягкой на ощупь.
– Красавец, умница! – польстила она козлу. – Проводишь меня к себе домой?
Козел резво припустил по полю, и Дилан тут же пронзила боль в растянутой лодыжке.
– Постой, не беги так, я за тобой не поспеваю.
Глупая, как будто он понимает человеческий язык! Ну пусть глупая, зато не так страшно, а то еще родишь тут посреди поля, и роды принять некому, кроме козла.
Руфь уже часа два без передышки суетилась по дому; ей страшно захотелось чаю. Наливая в чайник воду, она рассеянно глянула в окно на все еще бушевавшую пургу. Завтра надо кое-что купить в деревне, ведь в Рождество все лавки на три дня закроются. Можно, конечно, доехать до туристического центра в Уиндермире, но тащиться в такую даль неохота, и потом, даже зимой там трудности с парковкой. Поэтому лучше все закупить заранее. Но, судя по всему, снегопад сильно осложнит ей жизнь. Даже если метель к ночи утихнет, наверняка сильно подморозит, и дорога превратится в каток. Руфь содрогнулась от одной мысли о поездке в деревню.
Она уже собиралась поставить чайник на плиту, как вдруг что-то мелькнуло за окном в белой поземке.
Руфь подошла к окну и пригляделась. Кто-то идет по полю, вернее катится, как снежный ком.
А рядом с большим комом ком поменьше, тоже весь белый, только на голове рога.
На мгновение она окаменела.
Но поземка, словно почуяв ее страх, чуть-чуть улеглась, и через минуту Руфь уже различала силуэты довольно четко. Сперва она узнала Фреда – своего Фреда, который вдруг вырос и округлился благодаря снежной шубе.
Вот дура-то, Фреда испугалась! Вечно ей что-то мерещится! Но кто это с ним? Два снеговика уже пролезают в садовую калитку, и тот, что повыше, держит Фреда за холку. Неужели второй снеговик – женщина?.. Да, очень толстая женщина.
– Мамочки! – вскрикнула Руфь и чуть не уронила чайник.
И вовсе она не толстая, а беременная – уже на сносях.
Поставив наконец чайник, Руфь поспешила к двери черного хода. Беременная незнакомка подняла
