– Да она всех так называет. Сюзи чересчур экзальтированная. Мне такие женщины никогда не нравились.
– А какие нравились?
– Такие, как ты, разве непонятно? Мне нравится, что ты не тараторишь без умолку, не заводишь поп- музыку на всю катушку, не названиваешь друзьям по поводу и без. Алан в ней души не чает, а я бы дня с ней не выдержал.
Дилан чувствовала, что он говорит правду.
– Не скажи, в ней столько сексапила, – возразила она, не смея поднять на него глаза.
– Да какая может быть Сюзи, когда у меня есть ты? – Он поднес ее руку к губам, перевернул вверх ладонью и обжег горячими губами.
Но тут послышались шаги Руфи по лестнице.
– Черт возьми, ни минуты покоя! – проворчал Росс. – Когда же мы наконец вернемся к себе, где никто нам не помешает!
Действительно, когда же, подумала Дилан; ладонь после его чувственного поцелуя будто иглами покалывало.
Росс поднялся и открыл дверь Руфи.
– Обед! – весело провозгласила она.
От запаха пищи у Дилан засосало под ложечкой. Оказывается, она дико голодна – теперь и не вспомнишь, когда ела последний раз. Завтракала вроде, но это было в другой жизни. Она села в постели, Росс подложил ей подушки под спину, а Руфь поставила на колени поднос.
Куриное рагу выглядело очень аппетитно, а запах!.. Изумительный букет курицы в соусе, грибов, порезанного кружочками картофеля, моркови, горошка и ароматных трав. Рядом с дымящейся тарелкой Руфь поставила стакан свежего апельсинового сока.
– Съедите, потом кофе принесу, – пообещала она.
– А ты ел? – спросила мужа Дилан. Он кивнул.
– Руфь никого голодным не оставит.
Он отошел к огню и стал помешивать уголья длинной кочергой. От них летели в черный дымоход искры, уютно потрескивая.
Когда Руфь принесла кофе, Дилан уже откинулась на подушки и чувствовала себя сытой, сонной кошкой.
– Бедняжка, изголодалась-то как! – со смехом заметила Руфь, забирая поднос и ставя на столик чашку кофе, щедро разбавленного молоком. Такую же чашку она поставила и Россу.
– Так было вкусно, пальчики оближешь! Большое спасибо. Принесите мне теперь мою девочку.
– Сейчас, сейчас, – заторопилась Руфь.
Она вышла из комнаты и почти тотчас вернулась с корзинкой. Следом за ней вошел Генри.
Дилан тут же отставила чашку с недопитым кофе и протянула руки.
– Дайте ее мне!
– Можно я? – спросил Росс.
Руфь ответила ему снисходительной улыбкой.
С превеликой осторожностью он вытащил ребенка из корзинки, одну руку подложил под головку, другой обхватив крохотное тельце.
У Дилан что-то дрогнуло внутри, когда он подал ей девочку. Одним пальцем она нежно отвела темные волосы с лобика и вгляделась в личико размером с кулак. На нее глянули синие глаза, точь-в-точь как у нее, потом личико сморщилось, покраснело, и раздался громкий вопль.
– Что такое? – всполошился Росс.
– Умный ребенок, – усмехнулся Генри. – Знает, что настал час кормежки. Дилан, молоко, наверно, еще не пришло, но все же дайте ей грудь, пусть учится. Ну-ка, посмотрим, как вы справитесь.
Дилан расстегнула пуговицы на рубашке и неуверенно поднесла темную головку к груди. Она сразу почувствовала, как малюсенький ротик ловит мамину грудь и едва не расплакалась от умиления. Пришлось немного подвинуть сосок к ротику малютки, но едва она почувствовала его, то присосалась так, что уже не оторвать.
– Отлично! – похвалил Генри и, прикрыв рот ладонью, зевнул. – Ну что ж, вижу, я вам больше не нужен. Пойду спать. Тяжелый нынче день выдался. Доброй ночи.
– Если захотите чего-нибудь, я пока на кухне, – сказала Руфь и тоже вышла.
Дверь тихонько затворилась. Огонь в камине догорал; в комнате слышалось только легкое шипенье раскаленной золы. Дилан тихонько поглаживала головку дочери, жадно припавшей к груди.
– Больно? – спросил Росс.
Она улыбнулась.
– Непривычно немного. Но не больно, скорей даже приятно.
– Ей тоже приятно. А мне странно видеть тебя с такой грудью. Вдвое больше прежнего.
– Что, противно смотреть? – сердито покосилась Дилан на мужа. – Точно так же, как на мой огромный
