– Поблагодари его от моего имени, – говорит Пол. – И спасибо тебе. Поставь миску сюда. И, да, Кослински, смени Дэниелса. Я случайно заснул.
– Я уже это сделал, сэр, – почти утонувшие в складках щек маленькие глазки глядят на него с нескрываемым презрением.
– Спасибо.
Пол подносит миску к носу. Пахнет неплохо, и от нее поднимается пар, хотя мяса и мало, почти одна только картошка и морковь. Но что еще можно ожидать от консервов? Все же ужасно вкусно… Кослински явно презирает меня, мелькает у него мысль. Господи, наконец-то прекратился этот грохот на севере… Он ест с удовольствием, макая в подливку вынутый из кармана кусок хлеба. Вокруг стоит непривычная тишина. Только… Он слышит что-то. Похоже на завывание.
Держа в руках пустую миску, он поднимается по ступеням наверх.
– Я действительно слышу завывание? Кто-то кричит?
– Да, сэр, – отвечает ему один из солдат, кажется Дэниелс, – это продолжается уже где-то с час. Вероятно, какого-то беднягу здорово зацепило у проволочного заграждения.
– Скорее, за ним, – вставляет Кослински. – Звучит издалека.
Звук необычайно тонкий. Внезапно он возрастает, становится громче и, наконец, заканчивается на визгливой ноте.
Дэниелс морщится.
– Словно режут свинью, – говорит он, содрогаясь. До войны он жил на ферме, на севере штата Нью- Йорк.
Зловещее сравнение, думает Пол.
Вой становится все громче, все ужаснее. Пол садится. Надо просто заткнуть уши; это лишь один из звуков войны, ничего более. Но его удивляет, почему за несчастным не послали санитаров, и он говорит об этом вслух.
– Думаю, они пытались до него добраться, – отвечает Драммонд. – Похоже, он в квадрате сорок два. Я смотрел в перископ. Это слишком далеко и, к тому же, в пределах досягаемости справа германских пушек.
– Я сам взгляну, – говорит Пол.
Ему непонятно, почему он этого хочет. Нездоровое любопытство? Уже почти вечер, и чтобы что-то разглядеть в сгущающихся сумерках, ему приходится подстроить окуляры. Да, далеко за проволочными заграждениями что-то шевелится, какое-то более темное пятно на фоне быстро гаснущего серого дня. Парень, должно быть, выбрался из воронки. Вероятно, сапер, заползший слишком далеко вперед. Фигура движется, пытаясь встать и раскачиваясь из стороны в сторону. В следующее мгновение вверх взлетает то ли его рука, то ли нога – невозможно понять на таком расстоянии.
Пол спускается в окоп. Господи, следовало бы разрешить прекращать страдания человека в таких случаях! Мы более гуманны по отношению к раненой лошади. Хотя, не хотел бы я быть тем, кто бы это сделал. Но я хотел бы, чтобы кто-то сделал такое для меня. Никто не сделает этого, конечно. Господи! Какой же ужас он, должно быть, испытывает сейчас, если, конечно, он в сознании, и скорее всего, так оно и есть, если судить по тому, как он там дергается.
Пол пьет горячий кофе. Его люди разговаривают между собой, но очень тихо, словно немцы рядом, за углом. Здесь ты быстро привыкаешь разговаривать очень тихо в периоды затишья. В ночи голоса слышны издалека. Он улавливает одну фразу из их разговора, что-то о том, чтобы переспать с вдовой с пятью детьми. Они смеются. Хорошо! Смех отвлечет их от того, что предстоит им завтра.
Крики становятся еще громче. Внезапно раздается такой ужасный вопль, что солдаты смолкают и переглядываются.
– Вероятно, теперь он уже недолго протянет, – говорит громко Маккарти.
Но несчастный не умирает. Спускается тьма, но вопли все еще продолжаются. Они становятся еще ужаснее. Это просто невыносимо.
Нервы Пола не выдерживают. Я не могу больше слышать эти крики, говорит он себе, я иду за ним.
Он вскакивает на ноги и громко говорит:
– Я иду за ним.
Все изумленно смотрят на него. Они не уверены, что расслышали его правильно.
– Уже совсем стемнело! – восклицает он. – И я отлично представляю себе то место, где он находится.
– Сэр, – говорит Кослински, – это самоубийство.
– Нет. Я возьму с собой ножницы для резки проволоки, хотя, судя по ее виду, они мне скорее всего не понадобятся.
Солдаты все еще не верят, что он собирается это сделать.
– Он слишком далеко…
– Сэр… нет никакого смысла так рисковать собой…
– Если бы санитары могли, они давно бы уже до него добрались…
– Подождите хотя бы до ночи, когда ремонтная бригада отправится восстанавливать заграждения, – советует Драммонд.
– До этого еще несколько часов. Он может умереть к тому времени, – отвечает Пол.
