более не способна чувствовать ничего ни к кому, только к себе?..
…Она сказала, что никогда бы не оставила Фредди. Я ей тогда не поверила. И, однако, вполне возможно, что так оно все и было бы. Она никогда не была вруньей. Думаю, я знаю ее настолько же хорошо, насколько может знать мать своего ребенка. У нее есть свои недостатки, но, во всяком случае, она никогда не врет. Так что, скорее всего, она продолжала бы жить с моим сыном и в то же время завела бы себе любовника. Это делается повсюду.
Как это все-таки ужасно, жить без любви!
Почему ты так поступил со мной, Дэн? Я была с тобой так счастлива. Ты был всем для меня… Ты выглядел таким одиноким, уходя тогда из ресторана. Я испытывала ненависть к тебе в тот момент, и, однако, я видела, каким ты был поникшим. В твоих обращенных на меня глазах был упрек.
У меня в глазах было то же самое. Я понимаю, какой я стала, и меня это пугает. Мне только сорок пять, но у меня суровое выражение лица и сурово сжатые губы, как у женщины, которая спит в одиночестве и живет лишь одними воспоминаниями. Подобные женщины иногда приходили работать к нам в центр; они были щедры, милосердны, они были хорошими женщинами, я знала это, но только наполовину живыми. Они все были такими добродетельными…
И, однако, во мне еще не все умерло. Я чувствую, что могу еще возродиться к жизни, могу вновь испытать желание. В тот день у Альфи, в тот ужасный день, когда мы услышали о Фредди, там был человек, Тейер, с которым мы укрылись в беседке от дождя… Я отказала ему. Но в глубине души мне не хотелось ему отказывать. В следующий раз я могла бы ему и не отказать. Я чувствовала себя такой молодой… Все это было так чудесно, да, чудесно, хотя я и не любила его, он мне даже не нравился. Так могло быть и у Дэна с той женщиной. Как, по его словам, и было. И очень давно…
А если ты любишь, как Лия и этот молодой человек, насколько же тогда тебе труднее отказать.
И почему ты должен отказывать?..
Так она разговаривала сама с собой, шагая по комнате взад-вперед; в тишине стук каблуков по полу между коврами казался особенно громким. Случайно она наткнулась на стул, и из-под него выкатился мяч. Мяч Хэнка, забытый здесь в суматохе отъезда. Подняв его, она вспомнила, с какой силой сжимали этот мяч маленькие пухлые пальчики.
Она зашла в комнату, которая когда-то принадлежала Фредди. За все эти годы здесь ничего не изменилось. Мрачная в свете лампы комната походила на склеп. Она выключила лампу и подняла жалюзи, впустив внутрь дневной свет. Солнечный луч упал на застеленную простую кровать и стол, где все еще лежали книги, которые он читал последними перед своим отъездом: какой-то текст на греческом языке, перевод из Еврипида и поэмы Эмили Дикинсон.[63]
Она застыла на месте.
Что я делаю?
Ей казалось, что за ее спиной, где-то в пустых комнатах притаился ужас. И с силой, рывком она распахнула окно, словно пытаясь убежать от этого ужаса. На нее мгновенно обрушились звуки улицы: резкие крики, шум ссоры, плач ребенка, рев двигателя и лязг передвигаемых мусорщиком баков. И посреди всего этого чей-то мелодичный смех. Даже здесь, в этом ужасном месте, звуки смеха и жизни.
О, Господи, что же я сделала?
Она подошла к телефонному аппарату. Голос ее дрожал и прерывался так сильно, что телефонистка была вынуждена попросить ее повторить номер телефона. И когда, наконец, ее соединили, она едва смогла прошептать:
– Дэн! Пожалуйста, возвращайся.
Луч послеполуденного солнца упал на кровать, где они лежали сейчас. Они занимались любовью, они спали и теперь, наконец, для них настало время разговоров.
– Ты действительно собиралась покончить с собой в ту ночь? – спросил он. – Я никак не мог избавиться от этой мысли.
Хотела ли она это сделать? Или она лишь играла с этой мыслью, представляя себя центральной фигурой трагедии? Не хотел ли и Фредди в последний момент вернуть все назад?
– Не знаю… я просто чувствовала себя так, словно в мире для меня не осталось больше места.
– Твое место… твое место здесь. Ты знаешь это сейчас, не так ли?
– Да-да, Дэн.
Все было, конечно, далеко не таким, как в начале. Да, наверное, это было и невозможно. Но и того, что они могли дать друг другу сейчас, было достаточно, более чем достаточно.
– Надеюсь, я не очень довел вас с Полом в тот день?
– Нет, все в порядке. Если бы мы не встретились тогда, я бы не начала так много думать, и мы не были бы сейчас вместе в этой постели.
– Я так рад оказаться снова в этой постели, Хенни. Часы в прихожей захрипели и пробили час. Звук, в котором утром ей слышалось что-то зловещее, сейчас казался даже приветливым.
– Я думаю, Хенни, что, может быть, было бы неплохо уехать отсюда. Мы могли бы найти себе небольшую уютную квартирку где-нибудь в верхнем городе, в Йорк-вилле. Они не так уж дороги, если ты согласна обходиться без лифта. Мы жили бы всего в нескольких кварталах от мальчика. Что скажешь?
– Мне эта идея нравится.
– Думаю, она обойдется нам не дороже этой квартиры, так как нам сейчас не нужно столько комнат. И потом, в следующем семестре я ожидаю повышения. А если мы будем жить от них поблизости, я смогу давать нашему малышу уроки игры на фортепьяно. Ему скоро четыре; в таком возрасте и следует начинать.
Приподнявшись на локте, она посмотрела на Дэна. Складки на его лбу чудесным образом исчезли; он выглядел необычайно молодо.
