чувствовал, как там прохладно.
– Она чудесна, не правда ли? Тебе нравятся картины, Анна?
– Я никогда ни одной не видела, только в этих книгах.
– В городе же полно музеев и картинных галерей. Тебе непременно нужно их посетить. Это ничего тебе не будет стоить.
– Ну, тогда, думаю, я схожу.
Последовало молчание, и внезапно Пол ощутил неловкость. Пересилив себя, он спросил:
– Так тебе нравятся мои книги, Анна?
– Я смотрю их каждый день, – призналась она.
– Правда? Так, значит, они доставляют тебе удовольствие?
– О, да! Мне нравится думать, что где-то на свете есть такие места.
Это простое заявление чрезвычайно его тронуло.
– Знаешь, тебе совсем не нужно проглядывать эти книги в спешке. Возьми сейчас несколько в свою комнату и на досуге просмотри их внимательно, а потом возьмешь другие, какие захочешь.
– Вы не возражаете? О, спасибо, большое спасибо! Он заметил, что у нее дрожали руки, когда она, держа в одной книгу, а другой таща за собой в холл щетку, выходила из комнаты.
Он упомянул об этом случае матери.
– Очень хорошая девушка, – заметила удовлетворенно Флоренс. – У меня были на ее счет кое-какие сомнения, так как у нее нет никакого опыта, но она умна и, думаю, быстро всему научится. Хотя одному только Богу известно, сколько она у нас еще пробудет; она встречается с молодым человеком, который приходит к ней, когда у нее выходной.
Интересно, подумал он, что это был за молодой человек? Какого рода мужчины ей нравились? Он чувствовал сейчас, что знает ее достаточно, хотя, конечно, это было нелепо; в конечном итоге, он разговаривал с этой девушкой не более пяти минут.
За завтраком, когда Пол с отцом сидели в столовой одни, так как миссис Вернер попросила принести ей поднос с едой наверх, Уолтер сделал несколько неуклюжих попыток дружески пошутить с Анной, которая им прислуживала.
– Ты не замерзла сегодня? Говорят, в этом году ожидается ранняя зима, так что тебе лучше приготовить заранее свои наушники.
Или:
– Ты, наверное, отбила себе все подошвы на танцах прошлым вечером, Анна?
Пол не поднимал глаз от тарелки. В шутливых замечаниях отца звучала снисходительность, словно он, вопреки тому, что говорила мать, считал девушку недостаточно умной.
Он чувствовал себя крайне неловко. Не может быть, чтобы она не чувствовала того же самого. Он понял, что ему хочется вновь встретиться с ней наедине, хотя бы только для того, чтобы как-то сгладить впечатление от глупых слов отца.
Придя как-то снова в одну из суббот домой рано и застав ее в своей комнате с тряпкой и щеткой для чистки ковров, он, однако, повел себя так же глупо, как и отец.
– И как твой молодой человек, Анна? Мама говорит, что ты встречаешься с милым молодым человеком, который приходит тебя повидать.
– О, – ответила она, – он только друг. Без друзей было бы так одиноко.
– Да, конечно. И ты часто с ним видишься?
– В основном по воскресеньям. В среду, когда у меня выходной, он чаще всего работает.
Он понимал, что задает слишком много вопросов, но был не в силах сдержать любопытства.
– И чем же ты тогда занимаешься по средам?
– Хожу в музеи сейчас, когда вы мне сказали об этом. В основном в тот, что на другой стороне парка.
Как странно! Жить в течение нескольких месяцев в одном доме с человеческим существом, прислуживающим тебе за столом во время еды и убирающим в твоих комнатах, и ничего о нем не знать, обнаружить лишь случайно… Он заставил себя вернуться к настоящему.
– Мы даже ни разу не разговаривали с тобой до того дня в прошлом месяце! Разве это не странно?
На губах у нее появилась улыбка.
– Нет, если подумать. Он понял.
– Потому что дом принадлежит моей семье, а ты только работаешь здесь? Ты это имела в виду?
Она кивнула.
– Но это неверно. Человека нужно оценивать по тому, что он сам из себя представляет. Не имеет никакого значения, где он работает или какие у него знакомые… – он на мгновение умолк. – Я, вероятно, выражаюсь не совсем ясно?
– Нет, я поняла, что вы хотите сказать.
Во взгляде ее, обращенном на него, была искренность. Конечно же, она понимала. Он почувствовал, как краска смущения заливает его лицо.
