Санта-Фе, куда он должен был добраться с наступлением сумерек, заночевать там, и на следующее утро отправиться в Таос. Там он обойдет все выставки картин и наверняка у кого-нибудь из художников выяснит, где живет Агнес Пауэрс.
Сам он знал только, что это было где-то в горах за Таосом. Что-то, он даже толком не мог объяснить себе что, подсказало ему не просить ее адреса у Мег. У него было ощущение, что лучше нагрянуть к Агнес неожиданно, без всякого предупреждения. Все же, устроившись в отеле в Санта-Фе, Пол решил ей позвонить, но все попытки узнать номер ее телефона через телефонную компанию оказались безуспешными. Очевидно, сказал он себе, у нее вообще нет телефона, но, зная Агнес, этому не приходится удивляться.
Но как-то, он пока еще не знал, как, он все равно ее разыщет. Вероятно, подумал он, внутренне усмехнувшись, не унаследуй я банковского бизнеса, из меня бы вышел неплохой сыщик.
Было раннее утро, когда Пол выехал из Санта-Фе. Индейские женщины из пуэбло[26] уже расстилали на тротуаре перед древним дворцом губернатора яркие коврики, раскладывая на них свои изделия из бирюзы и серебра. Воздух был необыкновенно чистым и бодрящим, небо – глубокого синего цвета, и когда, повернув, он поехал на север, справа засияли касавшиеся облаков белые пики гор Сангре де Кристо.
Простор! Бескрайний, безграничный простор! Как можно даже думать о том, чтобы что-то найти в такой беспредельности?
И, однако… и, однако, такое бывало.
Прибыв в Таос, где, казалось, в каждом доме была картинная галерея, он отправился бродить по переулкам и внутренним дворикам, расспрашивая всех и каждого об Агнес Пауэрс.
– Да, конечно, – сказали ему, – она приносит время от времени свои картины.
Но она жила отшельницей, видели ее редко, и ее дом был в пятнадцати милях или около того к северу от города. Он, вероятней всего, было сказано, никогда его не отыщет.
Тем не менее, получив в руки клочок бумаги с приблизительным планом, Пол двинулся в путь. По обе стороны дороги, среди бескрайнего пустынного пространства, поросшего кактусом и мелким кустарником, возвышались кирпично-красные утесы с ровными, как крышка стола, вершинами. Иногда, когда дорога поворачивала, прямо перед ним вырастали крутые горные склоны, густо поросшие зеленью. Время от времени он останавливался и выходил из машины, чтобы полюбоваться этим безбрежным простором, где не было и следа человека. Невольно у него мелькнула мысль, что никогда еще ему не доводилось слышать такой абсолютной тишины.
Через какое-то время показалась деревушка, кучка серых глинобитных хижин. В ответ на его расспросы индеец с суровым лицом сказал, что, да, он знает эту даму-художницу. Она покупает иногда у них в магазинчике продукты.
Следуя указаниям индейца, Пол Вернер продолжил путь. День уже клонился к вечеру, когда он, по изрытой колеями дороге, поднялся меж двух огромных гор к небольшому глинобитному домику, который, ничем не отличаясь от них по цвету, совершенно терялся на их фоне. Он открыл калитку и вошел во дворик, полный цветов. Двустворчатая дверь темно-коричневого дерева с резным индейским орнаментом была открыта.
Можно прожить здесь сколько угодно времени и даже умереть, и об этом никто не узнает, подумал Пол. Если кому-то требовалось укрыться…
– Пол! – услышал он голос Агнес. – Пол! Я не верю своим глазам!
Она стояла на пороге, босая, в индейском одеянии – черной кофте и юбке, схваченной на талии усыпанным бирюзой кожаным поясом, глядя на него в полном изумлении. Ее заплетенные в косу волосы густо посеребрила седина, хотя ей не было еще и сорока лет.
Вслед за ней он вошел в большую комнату, где на стенах висели индейские коврики, корзины и картины. В углу, рядом с небольшим камином, стоял мольберт, за которым она, очевидно, работала.
– Я все еще не могу поверить, – повторила она, когда они сели. – Что привело тебя в эти места?
Не готовый еще сообщить о цели своего приезда, он сказал лишь, что не был на Юго-Западе уже много лет и у него возникло желание побывать здесь снова.
– А как твои дела, Агнес? Тебе, наверное, здесь очень нравится?
– Конечно. Для меня это – вершина красоты. Я много работаю и гуляю. И у меня есть здесь несколько друзей, живущих в домах, подобных этому. Они стоят в таких местах, где ты их никогда не отыщешь.
– Сегодня я только и слышал, что никогда не отыщу тебя, – заметил Пол. Он все еще не знал, как приступить к своему делу. – Не покажешь мне свои работы? Мне хотелось бы взглянуть на них, раз уж я здесь.
– Разумеется.
Она повела его по комнате, показывая картины, расставленные в большинстве своем вдоль стен. Это были преимущественно пейзажи Юго-Запада: красные утесы и крупные, словно дышащие жаром, яркие подсолнухи.
– Я знаю, что я не Джорджия О'Кифф,[27] – проговорила Агнес с полной искренностью, – но я не собираюсь на этом останавливаться и со временем, думаю, сумею кое-чего достичь.
– Здорово! – В голосе Пола тоже звучала искренность, хотя, в общем-то, его не слишком интересовали подобные сюжеты. Неожиданно на заляпанном краской столе он заметил небольшую акварель, написанную в совершенно иной манере. Это было изображение золотой рыбки в чаше с водорослями, увиденной под каким-то странным углом.
– Мне это нравится, – сказал он. – Она продается?
– Не тебе. Тебе это подарок.
– Ну, нет. Заработал – получи. – И он выписал чек на сумму, которая вызвала у нее протест, полностью им проигнорированный. – Отправь ее мне домой, хорошо? И не спорь. Я сказал тебе, что она мне понравилась. Это бизнес.
