– Ну, конечно. Конечно.
– Семейные заботы уже ложатся тебе на плечи. – Он озорно улыбнулся.
– Я не против.
Слово для нее ничего не значит. Другие мысли доводили ее до безумия. Если бы только у него не было семьи, родителей, детей и еще Бог знает каких еще родственников, которые могли бы осуждать ее! Если бы только они не были теми, кто они есть, если бы Джей был просто никем, не имел ни дома, ни работы, ни имени, ни связей, и они могли бы уехать куда-нибудь подальше отсюда, где их никто не найдет, и начать совершенно новую жизнь без прошлого!
Фантазия, абсурдная фантазия. И ей вспомнилась та ночь, когда она укладывала спать его маленьких девочек и была переполнена чувствами благодарности, доверия и любви.
Они снова шли сквозь ветер, который теперь стал почти штормовым, так что им приходилось бежать, нагнув головы. Уже дома они растирали друг другу замерзшие руки.
– Теперь горячий душ, – сказал Джей.
– Горячий кофе сейчас или потом?
– Нет. Только душ и кровать. Мы согреемся в постели.
Они вместе стояли под струями горячей воды, намыливали друг другу спины, потом насухо вытирали друг друга в маленькой тесной ванной Дженни.
Он положил свои ладони на ее груди, обхватив их пальцами.
– Смотри, они помещаются.
И знакомое чувство нежности охватило ее, разливаясь, как сладостная истома, по всему телу, колени ослабели, так что ноги с трудом могли держать ее. В нем чувствовалась сила, но она не была пугающей, как у других мужчин, не надо было ни защищать себя, ни призывать на помощь все свое мужество, чтобы противостоять чужой воле. Она полностью отдавала себя во власть Джею, такая нежность исходила от него.
В то же время она знала и о своей власти над ним. Она была нужна ему. Она ощущала это, видела по его глазам, расширившимся сейчас от ожидания и своего рода веселого озорства.
Он подхватил ее на руки, отнес в кровать и погасил свет. И ночь сомкнулась над ними.
Утром она приготовила завтрак: свежий апельсиновый сок, оладьи и кофе.
– Я ненавижу спешку по утрам, – сообщила она ему. – Я люблю всегда вставать на час раньше, чтобы иметь время на все.
– Смешно, но я тоже. Дженни, разве не удивительно, что мы не перестаем открывать все новое и новое сходство между нами?
– Не думай, что я ем оладьи каждое утро. Это только в честь прошедшей ночи, я хочу, чтобы ты это знал.
– Они вкусные, просто объедение.
Узкий луч солнца упал на маленький стол. Через полчаса солнце передвинется за угол здания, и кухонька будет освещена только электрическим светом, но в этот момент его отблеск казался праздничным, и ей нравилось это, нравился аромат свежего кофе, цветущая глоксиния на подоконнике, черно-желтый полосатый галстук на белой рубашке Джея, нравилась та спокойная близость, которую они чувствовали, находясь вдвоем, не в окружении детей или родственников, или незнакомых в ресторане.
– Что ж, день приближается, – сказал Джей, – и я даже купил новый костюм.
– И я тоже. Платье совсем, как у невесты. Ты будешь удивлен.
– Дай попробую угадать. Розового цвета?
– Я ничего не скажу. Но тебе понравится. Ширли помогала мне выбирать его.
– О-ох! – Джей скорчил смешную гримаску.
– Не беспокойся, она знает, что к чему, и мне только нужно немного подшить его.
– Дженни, дорогая, что бы ты ни делала, что бы ты ни одела, ты будешь…
Зазвонил телефон. Она прошла в комнату и сняла трубку.
– Доброе утро, – произнесла Эмма Данн. – Извините, что звоню вам так рано, но я не могла дозвониться несколько вечеров подряд.
За эти несколько секунд ладони Дженни покрылись потом.
– Я не могу говорить с вами. Я тороплюсь на работу, – ответила она, пытаясь говорить спокойным голосом.
– Я понимаю. Я отниму у вас несколько минут. Скажите мне, когда вы сможете зайти и встретиться со мной. На ваше усмотрение. Назначьте время.
– Это невозможно. Я сейчас повешу трубку.
– Поверьте, вам не удастся этого избежать, мисс Раковски. Джилл не собирается отступать. Я хочу предупредить вас. Так что вам лучше смириться с…
Дженни положила трубку, вытерла руки носовым платком и провела платком по своему пылающему лицу.
– Какие-нибудь неприятности? – поинтересовался Джей.
– Нет, с чего ты взял?
