– Ты повезешь нас утром в школу? – Голос ребенка задрожал.
– Я, наверное, не успею приехать так рано, зато обязательно заберу вас из школы домой. По дороге мы заедем в кафе и поедим пирожных. Тебе нравится мое предложение?
– Да, – ответил Том шепотом. – А папа скоро приедет?
– Я собираюсь ему позвонить, и он будет дома сразу же, как только сможет. А я приеду завтра… Договорились?
– Договорились. Ой, мамочка, мы сегодня сажали в горшки семена.
– Как здорово! Я очень тебя люблю…
– До свидания. – Мальчик повесил трубку, не дав ей ответить, как это обычно делают дети, но в этот вечер для Эвелин все имело особое значение, и она зарылась лицом в подушку, чтобы поплакать.
О Деннисе так и не было ничего известно. Она опять попыталась ему позвонить… Тщетно. Тогда Эвелин послала сообщение:
Она помедлила, придумывая, как закончить сообщение.
Положив трубку, Эвелин опять начала плакать, вернее, рыдать. Ей не хотелось демонстрировать свое состояние соседкам по палате, но она ничего не могла с собой поделать. Было уже шесть часов. Еда вызывала отвращение, и Эвелин молча лежала, уставившись в одну точку, слишком потрясенная несчастьем, чтобы уснуть.
В мозгу постоянно крутились слова: «Я потеряла ребенка». Слово «потеряла» казалось неверным, будто она положила куда-то и забыла ребенка или уронила, а теперь не может найти. На самом деле ей было известно, где он находится, – в пузыре, оставшемся в серой картонной подставке, а может быть, его уже сожгли с мусором.
Отвлечься от ужасных мыслей никак не удавалось. Время тянулось очень медленно. От безысходности по ее лицу текли слезы.
Деннис появился только в девять часов вечера.
Она вспомнила, как странно он выглядел, когда сел рядом с ней на кровать, – нервный, возбужденный, какой-то взъерошенный.
Деннис поцеловал ее в лоб и спросил, как она себя чувствует. Эвелин рассказала ему, что произошло, а он неловко обнял ее и прижал к себе.
– Очень жаль, что меня не было рядом.
– Я нигде не могла тебя найти. Кажется, все испробовала, – пожаловалась она.
– Я был в «Савое». Не пойму, почему там никогда не срабатывает телефон.
Эвелин поняла, что он лжет.
– Ты там был весь вечер? – спросила она, не понимая, зачем ей нужно еще раз услышать ложь.
– Да, – ответил он, не вдаваясь в детали.
Эвелин отстранилась от него, не представляя, что делать с тем, что ей стало известно. Что бы это значило?
Она спросила его, с кем он встречался, что они ели, где сидели. Короче столько вопросов, сколько ей пришло в голову.
– У тебя что-то не так? – спросила Эвелин, смущенная ложью и нервозностью, глядя, как Деннис теребит запонки на манжетах.
– Пока не могу сказать, – проговорил он наконец. – Это будет несправедливо по отношению к тебе.
– Что может быть хуже того, что случилось? – Она почти засмеялась.
– Ну… пока ни о чем не беспокойся.
– Что случилось, Деннис? – Ее пугала недоговоренность.
– Ох, Эвелин… – Он прижал руки к глазам, и она поняла, что впервые видит своего мужа плачущим. – Я почти обанкротился. Если честно, то уже обанкротился. У меня заберут все: и дом, и машины – все.
Находясь в шоке после выкидыша, Эвелин с трудом понимала, о чем он говорит.
Деннис стал пространно объяснять, как один клиент собирался разрушить его бизнес… Конечно, он это знал уже давно. Ему не хотелось ее беспокоить.
Итак, вместо того чтобы потихоньку подготовить жену к тому, что дела пойдут плохо, он держал ее в неведении, а теперь обрушил на голову такую новость. Когда до Эвелин наконец дошло, что Деннис имеет в виду, она подумала о новой, обитой натуральной кожей буковой мебели, которую заказала для гостиной… Неужели и ее заберут?
– Что же нам теперь делать?
– Не имею понятия, – ответил Деннис. – Я не собираюсь здесь больше работать… ни за что. Нам необходимо уехать за границу. Мерзавцы!
– А как быть с Денни и Томом? С их школой?
Не успев договорить, Эвелин поняла, что школу придется оставить. Они не смогут за нее платить.
