скользящей походкой из одного угла зала в другой, как и остальные двадцать пять пар танцующих.
– Ни за что!
– Почему? Вы оба любители йоги, ему чуть больше тридцати лет, одинок, довольно интересен…
– Боже мой, Джен! Этот человек пропускает через нос соленую воду.
– Да ты что? – Теперь пришел черед Джен ужасаться.
– И еще он пьет только чай с эхинацеей, который всю ночь заваривает в медном чайнике, и всегда «очищается» перед завтраком. И ты говоришь, что я помешалась на оздоровительных процедурах!
– Хорошо, тогда он, конечно, не подходит. А этот хиппи, ветеринар?
– Два… три… четыре… наклон, сгибайте спину и прижимайтесь к партнеру! – сделал замечание преподаватель танцев.
– Нильс не хиппи, – прошептала Ева. – Он очень умный и честный. Хотя нет, иногда опробует на котах гомеопатию.
– Тем не менее он не мистер То Что Надо, ведь так? – спросила Джен из глубокого наклона.
– Нет. – Ева резким движением вернула подругу в нормальное положение. – Но он мистер Привлекательность…
– Тогда кого ты съела на этот раз?
– Я соблазнила Джозефа, – сказала Ева, прежде чем успела взвесить все «за» и «против» своего признания.
Джен так резко затормозила во время вращения, что чуть не сломала каблук.
– Нет!
– Ага… Сама не понимаю, как это произошло. Знак свыше? В общем, мы сделали вид, что ничего не случилось.
– Это знак того, что вам обоим пора проверить мозги, – вынесла вердикт Джен. – Господи, возьми себя в руки, он ведь практически женат… Я должна тебе помочь найти друга. И очень быстро. А как твой отец? – спросила она немного погодя, пытаясь перевести разговор на другую тему.
– Ждем. Через две недели операция.
– Да? Мне очень жаль.
– Я знаю. – Она заметила укоризненный взгляд преподавателя. – Давай немного потанцуем, – сказала Ева и закружила Джен, которая всегда была за даму.
Последующие полчаса они старались сосредоточиться на уроке.
Когда Ева вернулась домой, Денни пил в кухне чай и курил сигарету, что вообще-то было против правил, даже если широко открыты окна.
Ей очень не нравилось, что сын курит, она считала это недостатком своего воспитания, но в этот вечер Ева не стала обрушиваться с упреками, а просто налила себе чаю и пригласила сына выйти в сад, потому что ей надо было полить цветы.
– Звонила Дженни, – сказал он. – Дед плохо себя чувствует… Ей звонил врач. Они хотят ускорить операцию.
– Господи! – запаниковала Ева.
– Дженни сказала, что поедет туда на выходные, и просит тебя тоже приехать.
– Она сообщила, что именно плохо?
– У него были небольшая одышка и сильное головокружение. Кажется, сосед позвонил доктору. Дженни очень расстроена.
– Она не просила меня позвонить?
– Нет, Дженни сама позвонит завтра утром, потому что сегодня собиралась пораньше лечь спать.
Ева наклонилась и стала медленно разматывать шланг.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
– Думаю, да. Надеюсь по крайней мере…
Денни молча открыл кран, потом, когда она закончила поливать, они сели на скамейку в конце сада и долго сидели в темноте.
– Как у тебя дела? – спросила Ева, взяв сына за руку. – Ты выглядишь усталым.
– Да так. – Денни запустил пальцы в темные волосы, а другой рукой полез за сигаретой. – Много приходится работать, – добавил он. – Но толку пока мало. Больших чеков не предвидится.
– Денни. – Ева старалась ободрить сына. – Ты фотограф, художник и не можешь рассчитывать на такие же деньги, как у финансового директора или… юриста компании. Но может быть, надо вкладывать больше души?
Денни выпустил изо рта клуб дыма.
– Лучше вообще продать душу за презренный металл.
– Нет, если ты мой сын, ты никогда этого не сделаешь, – улыбнулась ему Ева. – Лучше быть, чем иметь, запомни.
