миновали лес, за огненной кромкой которого лежали Большие болота – ненавистное место, ему Странник был обязан своей лихорадкой. Свернули ближе к горам – без дороги, между возникающими там и тут зарослями колючего кустарника к сплошной гранитной стене. Лонгин скучал. Хорошую схватку он предпочел бы сейчас этим крысиным бегам, как он называл нынешнее предприятие. Странник ехал рядом, настороженный и деловитый. Остановиться передохнуть Лонгин не разрешал, хотя ему самому все порядком надоело.
– Долго еще, а?
– Недолго. Уже видно.
– Где? Ничего не вижу.
– Вон за той скалой.
Лонгин осмотрелся. Впереди было много скал, коричневых, серых, голых и – никакого прохода. Лицо Странника сделалось тоскливым.
– Поехали за мной, – сказал он.
Проход был, но узкий, проехать по нему могли трое-пятеро всадников, соприкасаясь боками.
– Вот так щель! Мы тут застрянем.
– Дальше будет посвободнее.
Странник спешился и повел коня в поводу. Ему казалось, что края скал в вышине соприкасаются – на дне ущелья всегда лежала тень. Они продвигались дальше.
– Много камней. Лошади могут побить ноги.
– Здесь была река, я говорил…
Лонгин продолжал вглядываться.
– Отличное место для засады. Лучше не придумаешь.
– Истинная правда. Слушай, благородный господин мой, на случай, если бы здесь в самом деле ждала засада, что тебе король приказал сделать со мной?
– Что, что ты мелешь?
– Ну, я ведь вправду мог бы заманить вас…
– Чушь! Я тебя столько лет знаю, с какой стати ты стал бы обманывать?
– Король Лотару тоже верил.
– А, ты из-за этого… Оставь. Это не по-нашему – если бы… Возвращаться пора. Эй, Гимар, выводи своих! Остальные пусть ищут место для лагеря! Тайк, тебе говорю, башка деревянная!
Его гулкий голос гремел по ущелью, как обвал, ослушаться его было невозможно.
Странник снова поднялся в седло. «Кругом все огорожено. Теперь не удерешь. Сам себя сюда притащил. Теперь не удерешь, не удерешь, не удерешь».
– А все-таки прямая дорога была вернее, что бы ты ни доказывал! – крикнул Лонгин.
Странник ничего не ответил.
К ночи армия вползла в ущелье. Посланные Лонгина за это время продвинулись дальше, туда, где проход несколько расширялся, и запалили с десяток костров из сухой травы. На этот раз Странник въехал сюда одним из последних, вместе с обозом. Нужно было дать отдых Кречету, и вообще он не спешил. Поэтому, когда он прибыл, большая часть людей уже расположилась, как могла. Привязывая Кречета к телеге, Странник услыхал, как переговариваются два пехотинца:
– Эй, Клаус, а куда бабы подевались?
– Какие еще тебе бабы здесь понадобились?
– Да которые возле Абернака к нам пристроились. Известно какие. Дня два ни одной не вижу. Неужели все к господам перебрались?
– Эх ты… Да будь она самая распоследняя, разве она в здравом уме в горы сунется? Погоди, перейдем, будут тебе и бабы, и прочее… если, конечно, жив останешься…
Странник отстегнул флягу, сделал глоток. Пожалуй, теперь не лишнее было бы пойти к королю. Присмотреться к обстоятельствам. Так и сделаем.
Перешагивая через распластанные на земле усталые тела, он направился туда, где белел королевский шатер. В нескольких шагах от него трещал огромный костер, вокруг плотным кольцом стояли люди.
Часовые с безразличными лицами возвышались у входа.
– Что это там? – спросил Странник.
– Слушают какого-то, – сказал один.
– Песни поет, – добавил другой.
– Ага. И хорошо поет?
Полог над входом быстро откинулся, вышел принц Филипп. Странник низко поклонился, но тот прошел, даже не повернув головы в его сторону. Откуда-то из темноты вывернулся коренастый человек в коротком плаще с капюшоном и зашагал вслед за принцем. Странник прислушался. Изнутри можно было разобрать несколько голосов. Он поднял руку, показав печать на запястье, и, не встречая сопротивления, прошел внутрь. Где те времена, когда стража копьем гнала его от входа? Теперь Странника свободно пропустят и к королю!
