Да огня, огня сюда побольше! – Епископ отдавал приказания с каким-то торжеством. – Пусть ее сразу же ведут сюда, пока не опомнилась! А он…
– …пусть подождет внизу, – негромко сказал наследник.
– Так! Вначале мы сами допросим ее.
Слышно было, как опускаются решетки ворот, сперва внешних, потом внутренних. Двор наполнился скрипом, звоном оружия, отрывистыми выкриками. Внесли светильники, их свет, яркий, но неверный, заполнил зал. Знатнейшие лауданские сеньоры заняли свои места. Они не слишком понимали, зачем их вызвали, однако привыкли не задавать вопросов. Заглянул было клирик с письменными принадлежностями – епископ махнул рукой, и он исчез. По коридору затопали. Все обернулись к главной двери. Два стражника втолкнули в зал женщину со скрученными за спиной руками. Толчок был таким сильным, что она едва не упала и остановилась, пригнувшись, перед принцем и его советниками. Волосы, рыжие с проседью, довольно длинные, закрывали ее лицо. Ее черное платье казалось зловещим в колеблющемся свете. Потом она медленно подняла голову.
Раймунд стиснул пальцы, сложенные на коленях рук. До последней минуты он надеялся, что Даниель солгал или напутал. Теперь эта надежда исчезла. Он видел перед собой Странника, только волосы подлиннее, на виске свежий кровоподтек и губы разбиты, да еще что-то изменилось…
Лонгин ухватился за щеку, словно у него болели зубы.
– Что ж это ты, Странник? – чуть ли не жалобно сказал он и, не дождавшись ответа, сердито спросил:
– Бить-то зачем было?
– Иначе нельзя, – ответил один из охранников. – Больно сильно дерется.
Тем временем она обвела пристальным взглядом всех присутствующих, точно выискивая кого-то, и на лице ее появилось подобие улыбки.
Это обстоятельство очень не понравилось епископу.
– Ты! Женщина! – сурово произнес он. – Почему молчишь? – Так как она продолжала молчать, он продолжал говорить. – Ты низко обманывала короля, нас всех и многих других на протяжении долгого времени. В этом твоя вина не вызывает сомнения. Кроме того, ты обвиняешься во многом худшем, о чем тебе предстоит дать исчерпывающие показания. И ты понесешь заслуженную кару, не сомневайся!
Последовала длительная пауза.
– У тебя что, язык прилип к гортани?
Улыбка стала шире.
– Развяжите руки. Иначе я не буду говорить. – Она облизнула кровь с губы. Голос ее звучал глухо. – Или испугались?
Рыцари возмущенно переглянулись. Действительно, столько вооруженных мужчин…
– Развязать? – неуверенно спросил Лонгин.
Наследник кивнул.
Кинжал разрезал ремни. Растирая запястья, она заметила:
– И еще я не желаю разговаривать стоя.
– Ты! Как смеешь? Или не видишь, перед кем…
– По-моему, это вы хотели беседовать со мной, а не я с вами.
Раймунд догадался, что именно изменилось – исчезло всепобеждающее обаяние Странника. Эта женщина вызывала раздражение.
Принц прервал назревающую перебранку.
– Дайте ей табурет.
– И пусть стражники станут за спиной, чтобы не сотворила чего, – добавил епископ. – Теперь не следует ли тебе начать отвечать на наши вопросы?
– Теперь мне следует самой задать вопрос – зачем меня сюда приволокли?
– Нет, какова! – воскликнул Унрик.
Епископ положил ему руку на плечо:
– Ах, ты желаешь допроса по всей форме? Дойдет и до этого. А пока что назови свое имя.
– Я не делаю из него тайны. Адриана из Книза.
– Почему же ты, Адриана из Книза, оставила имя, данное тебе при крещении, и приняла другое?
– Других имен я не носила. Клички, придуманные людьми, – не в счет.
– Ради чего ты обманывала меня и многих достойных людей?
– Ради блага королевства, преподобный отец! И за это меня следовало бы наградить, а не тащить связанной!
– Не тебе судить о благе королевства!
– Я и не судила. Я его делала.
– Лучше отвечай как положено, – сказал Лонгин.
Она только чуть повела глазами.
