– Это я, Раймунд.
– Вижу.
– Завтра они начнут судить тебя.
Молчание.
– Я взялся тебя защищать.
– Спасибо, – сказала она с полным безразличием.
– Сейчас тебе, вероятно, все равно, но я должен… я опять тебя спрошу – зачем ты убила Даниеля?
Она несколько оживилась.
– Но ведь он был предатель. А предателей нужно убивать. И, кроме того, я была связана обещанием, – тут она даже засмеялась, и смех ее был неприятен.
– Я тебе верю. Но они – не поверят. И могут прибегнуть к пытке.
– Пусть попробуют. – То же безразличное выражение. Нет, так разговор не пойдет.
– Скажи, что я могу для тебя сделать? Может быть, у тебя есть друзья, родные, близкие?
– Все мои друзья и родные – здесь, на этой цепи. – Она приподняла цепь и со звоном бросила на пол.
– А Вельф?
– Он был другом Странника, а это совсем другое дело. И даже если предположить… но я-то ему не друг!
Он улыбнулся.
– Несмотря ни на что, Странник не утратил своего пристрастия к софизмам.
– Странник умер, – отрезала она.
Только не дать ей снова замкнуться в себе!
– А они хотят устроить тебе с ним очную ставку. С Вельфом, конечно, не со Странником.
– Ничего у них не выйдет!
– Почему?
– Потому что я этого не хочу!
– А почему ты этого не хочешь? Он же может доказать твою невиновность!
– Потому что… потому что… – пробормотала она, – я не могу показаться ему на глаза… ведь он же мне верил… а я его обманывала… столько лет… нет, не могу…
Раймунд не нашел, что ответить. Сейчас эта нераскаянная преступница, откровенно презирающая своих судей и не ведающая страха, напоминала ему тех маленьких детей, которые готовы умереть, чтобы не признаться родным в совершенном проступке.
После непродолжительного молчания она неуверенно спросила:
– А он… Вельф… жалел, когда это случилось?
– Когда мы узнали о твоей гибели? Жалел? На него смотреть было нельзя. Видно, он тебя очень любит.
– Любил! Странника! – она почти выкрикнула эти слова.
Раймунд уже повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился.
– Знаешь, совсем из головы вылетело, – возле Вильмана тебя по всему лагерю разыскивал какой-то старик с тремя сыновьями. Дом гернатовцы у него сожгли или что-то еще… Он все кричал, что пришел искать защиты у Странника.
Она откинула голову назад.
– Значит, и Нигрин уже не благоденствует… А дочери с ним не было?
– Нет, дочери я не заметил.
Он еще помедлил.
– А они… сильно тебя избили?
– Порядочно. – Она снова говорила, как в начале. – Но на мне все быстро заживает. И шел бы ты спать. Поздно уже. А мне случалось проводить ночи и похуже этой.
Загремел засов. Адриана улеглась, заложив руки за голову. Славный человек Раймунд. Жаль только, что она не оправдала его надежд. И почему он не поехал в Испанию?
На мгновение ее мысли вернулись к Даниелю. Все-таки это был первый враг Адрианы, убитый Адрианой. Безвестный мародер в лесу нападал на первого встречного. Визе был врагом Странника, Адрианы он не знал. И только Даниель… Почему же он ее выдал, а не сделал этого сам? Очевидно, он хотел уже не ее, а лишь позора и казни, и злоба убила желание. Или он понял, что ему самому с ней не справиться, даже со своими пятьюстами всадниками? Голова Странника стоит иной армии, болван!
Она была спокойна. Вельфа не было, а без него она выдержит что угодно.
Раймунд в это время тоже подумал о Вельфе. Вельф, разумеется, ничего не знал, это в его характере – не знать. И ему нужен был Странник, а не Адриана. Как и всем. Веселый, умный, обаятельный Странник, а не
