друге. Таким образом мы знаем, что в трудную минуту нам всегда придут на помощь члены нашей семьи и помогут справиться с любыми проблемами.
– А кто поможет мне справиться с моей проблемой? Дорогая, поверь мне, ее нужно разрешить, иначе я попросту сойду с ума.
– Я знаю, потому что испытываю сейчас примерно то же самое, что и ты, – нежно прошептала Дезари, касаясь губами уголка его рта и тем самым еще больше раззадоривая Свирепого. – Но у нас с тобой еще будет время, много времени, – сказала она смеясь.
Ситуация становилась и трагической, и забавной одновременно. Дезари тоже хотела его, но не могла не отозваться на просьбу о помощи со стороны члена своей семьи. И тут Юлиан понял, что улыбается и сам, несмотря на сильное желание получить разрядку, которую настоятельно требовало его тело. Было что-то заразительное в смехе Дезари. И неважно, хохотала ли она во весь голос или же тихонько, про себя. Ее смех означал чистую, искреннюю радость. И Юлиан сейчас испытал такую же радость, чего с ним не происходило в прежней жизни.
Дезари поцеловала его в щеку, потом в упрямый волевой подбородок.
– Мы не можем оставить Синдил одну в такое трудное для нее время.
– Да, да… Впрочем, ей трудно помочь, когда она постоянно скрывается под шкурой пантеры.
– Тише! У нее прекрасный слух, – предупредила Дезари, вставая на цыпочки и целуя любимого в лоб. – И если уж она захотела поговорить со мной наедине, как это частенько бывало раньше, мой долг – выслушать ее.
– Хорошо, – вздохнув, согласился Юлиан. – Но если ты случайно встретишь поблизости Берека в похоронном настроении, отправь его, пожалуйста, куда-нибудь подальше.
– В последнее время он стал чересчур агрессивен и ведет себя слишком уж вызывающе, – понимающе кивнула Дезари. – С тех пор как с Синдил произошло несчастье, его состояние значительно ухудшилось. Он почему-то самовольно назначил себя ее личным телохранителем, но свои обязанности выполняет не совсем так, как нам всем бы этого хотелось. – Она нахмурилась, и внезапно ее осенило.
– Послушай, а может быть, ты с ним поговоришь? Объясни ему, что с Синдил нужно быть поласковее. Ей нельзя приказывать, ее можно только просить, да и то очень осторожно…
– Да уж, непременно! И он сразу же меня послушается, – насмешливо фыркнул Юлиан. – Я категорически против вмешательства в дела Берека. Иначе это противоречило бы этике карпатских мужчин. Мы привыкли доверять друг другу и считаем, что истинный карпатец в силах сам решить свою проблему. В особенности если дело касается женщины. Вот почему я полагаю, что лучшим выходом было бы мне сейчас оставить вас с Синдил вдвоем, чтобы вы, женщины, смогли спокойно поговорить и обсудить все, что вас тревожит.
– Трус! – прошептала Дезари и нежно укусила Юлиана за мочку уха. – Но только не уходи далеко, ты мне очень нужен, и я имею на тебя кое-какие планы.
Тело Юлиана начало неестественно вибрировать в воздухе, и вскоре он полностью растворился, распадаясь на молекулы. При этом Свирепый не переставал улыбаться Дезари, и от этой улыбки по ее коже пробежала приятная дрожь. Ее сердце трепетало, хотя Свирепый уже исчез, став частью этой прекрасной ночи.
Дезари оглянулась, и в тот же миг из кустов к ней навстречу выпрыгнула пантера, моментально изменившая форму и превратившаяся снова в Синдил.
– Дезари, – поспешно заговорила карпатка, – мне нужно покинуть вас. Я ухожу очень далеко, я не в силах больше находиться с этими властными везде сущими мужчинами. Мне очень жаль покидать тебя, но другого пути для себя я просто не вижу.
Синдил была сильно расстроена. Дезари понимала ее и знала все оттенки ее голоса. Правда, как и всегда, Синдил выглядела спокойной и уверенной. Дезари взяла сестру за руку и заговорила:
– Раньше тебя почему-то никогда не беспокоило, что наши мужчины бьют себя в грудь, как пещерные люди. Мы же постоянно посмеивались над ними за эти глупые и примитивные привычки. Но почему же только теперь тебя стало раздражать их поведение? Но если это Дарий так сильно расстроил тебя, сестра, я могу поговорить с ним.
Синдил раздраженно потянула себя за прядь длинных волос, обрамляющих ее лицо.
– Нет, это не Дарий, хотя он тоже хорош. И Дайан постоянно наблюдает за мной. Но он хотя бы не говорит ничего такого, что бесило бы меня. А Берек почему-то вздумал назначить себя моим полновластным хозяином. Он очень груб и бестактен. И я не собираюсь мириться с его заносчивостью и высокомерием. – Она мотнула головой так, что ее черные волосы шелковым плащом закрыли пол-лица, спрятав от Дезари выражение лица женщины.
– Он сказал, что я ему не сестра.
Дезари хорошо чувствовала боль, испытываемую сейчас сестрой. Берек серьезно обидел ее своими жестокими словами. А ведь в течение веков они все жили вместе, как одна семья. Да они стали друг другу ближе, чем просто члены семьи! Как посмел Берек говорить такое Синдил? Дезари захотелось влепить ему пощечину, что было очень уж нехарактерно для нее. Она ласково обняла Синдил за плечи:
– Я не знаю, почему ему пришло в голову говорить тебе такие страшные вещи, но я уверена, что он вовсе не имел в виду то, что сказал. Он так волновался за тебя, что, наверное, потерял рассудок и мало соображал, что говорит.
– Он считает, что я достойна наказания, потому что считает, будто я виновна в том, что случилось с Сейвоном. Может быть, ему даже хотелось, чтобы Дарий убил меня, а не Сейвона. Он ведь всегда заботился о младшем брате, ты же сама помнишь. – Синдил передернуло, и она принялась разглядывать потемневшее небо. – Кто знает, может быть, я и в самом деле совершила что-то такое, что спровоцировало Сейвона.
– Ничего подобного! – воскликнула Дезари. – Ты ведь не веришь в то, что говоришь, и никто не верит. Юлиан рассказал мне, что с течением веков каждый мужчина-карпатец неизбежно превращается в вампира. Поэтому у него остается выбор, либо встретить рассвет и погибнуть, либо потерять свою душу и посвятить себя злу. Вероятно, именно это и произошло с Сейвоном. Синдил, ты не можешь винить себя за то, что происходит с нашими мужчинами в течение веков, а то и целых тысячелетий.
– Все они изменили свое отношение ко мне, и хуже всех ведет себя Берек.
