моральную обязанность сохранять и защищать красоту в этом мире. У тебя удивительно хорошее тело; нанесенный ему ущерб прискорбен. Оно снова должно быть в полном порядке.
— Я же сказала, что хватит косметической хирургии. Молока в этих емкостях я держать не собираюсь. А тому, кто будет со мной в постели, будет все равно.
— Фрайдэй, ты, должно быть, убедила себя в том, что тебе никогда не придется кормить грудью. Но работающая грудь эстетически совершенно отлична от построенной хирургическим путем имитации. Этот гипотетический партнер, может быть, не узнает… но ты будешь знать, и буду знать я. Нет, моя дорогая. Ты будешь, как прежде, совершенна.
— Гм! А когда вы собираетесь регенерировать свой глаз?
— Не надо грубить, малышка. В моем случае не затрагиваются вопросы эстетики.
Поэтому моя грудь вернулась в свое прежнее состояние, а может, стала еще лучше. Следующий наш спор касался переподготовки, в которой, по моему мнению, я нуждалась, чтобы исправить мой чересчур быстрый рефлекс убийства. Когда я снова затронула эту тему, босс посмотрел на меня так, будто ему принесли суп с мухой.
— Фрайдэй, я не помню, чтобы ты убила кого-либо по ошибке. Ты что, совершала убийства, о которых я не знаю?
— Нет, нет, — торопливо сказала я. — Я никогда не убивала до того, как стала работать на вас. И я сообщала вам обо всех своих действиях.
— В таком случае ты убивала только для самозащиты.
— Если не считать Белсена. Это не была самозащита; он и пальцем ко мне не притронулся.
— Бомонта. По крайней мере обычно он пользовался этим именем. Самозащита иногда должна принимать форму «Сделай другому то, что он сделал бы тебе, но сделай это первым». Кажется, Де Камп. Или кто-то другой из школы философов-пессимистов двадцатого века. Я вызову досье Бомонта, чтобы ты сама убедилась, что он принадлежал к числу тех, кому ради общего блага лучше быть мертвыми.
— Не надо. Как только я заглянула в его бумажник, я поняла, что он шел за мной не для того, чтобы поцеловать. Но это было после.
Боссу потребовалось несколько секунд, чтобы найти ответ, много больше, чем обычно.
— Фрайдэй, ты хочешь переменить специальность и стать профессиональным убийцей?
У меня отпала челюсть и глаза вылезли на лоб. Это был весь мой ответ.
— Я не собираюсь пугать тебя насмерть, — сухо сказал босс. — Ты могла догадаться, что среди членов нашей организации есть убийцы. Я не хочу терять тебя как курьера; ты у меня лучшая. Но нам всегда нужны квалифицированные убийцы, так как процент потерь среди них очень высок. Однако, есть большая разница между курьером от убийцей: курьер убивает только с целью самозащиты и часто рефлекторно… и, я согласен, с некоторой вероятностью ошибки… так как не все курьеры обладают твоим великолепным талантом мгновенно учесть все факторы и прийти к верному выводу.
— Что?
— Ты меня правильно поняла, Фрайдэй, недостаток здорового тщеславия — это одна из твоих слабостей. Достойный наемный убийца не убивает рефлекторно, он убивает по намеченному плану. Если все пойдет настолько плохо, что ему понадобится прибегнуть к самозащите, он почти наверняка станет покойником. В своих запланированных убийствах он всегда знает, почему, и соглашается с необходимостью… иначе я не пошлю его на задание.
(Предумышленное убийство? Проснуться утром, плотно позавтракать, потом встретиться с жертвой и хладнокровно ее зарезать? Поужинать и крепко уснуть?)
— Босс, я не думаю, что это работа для меня.
— Я не уверен, что у тебя подходящий характер. Но в этот раз не надо отвергать все с ходу. Мне не очень нравится идея замедлить твой защитный рефлекс. Более того, я могу тебя заверить, что если мы попытаемся переподготовить тебя так, как ты просишь, я не буду тебя больше использовать в роли курьера. Нет. Ты имеешь право рисковать собственной жизнью… в свободное от работы время. Но твои задания всегда предельно важны: я не стану использовать курьера, лучшие черты которого были намеренно уничтожены.
Босс меня не убедил, но он лишил меня уверенности в себе. Когда я повторила ему, что не хочу становиться убийцей, он, похоже, не слушал — только сказал что-то о том, что даст мне кое-что почитать.
Я ожидала, что это — что угодно — появится на терминале в комнате. Вместо этого через двадцать минут после ухода босса в комнату вошел молоденький парнишка — в общем, моложе меня, — и принес книгу, переплетенную книгу с бумажными страницами. На ней был порядковый номер и штампы «Только лично», «Для служебного пользования» и «Строго секретно по специальному допуску».
Я посмотрела на нее, боясь дотронуться, как до змеи.
— Это мне? Я думаю, здесь какая-то ошибка.
— Старик не ошибается. Просто подпишите расписку.
Я заставила его подождать, пока читала набранный мелким шрифтом текст.
— Вот эта часть о том, что «никогда не выпускать из поля зрения». Я время от времени сплю.
— Позвоните в Архив, спросите служащего по секретным документам — это я — и я буду здесь немедленно. Но старайтесь не заснуть, пока я не приду. Изо всех сил старайтесь.
— Окей. — Я подписала расписку, подняла глаза и обнаружила, что он очень заинтересованно меня разглядывает. — На что это ты уставился?
— Э… Мисс Фрайдэй, вы симпатичная.
Я не представляю, что нужно отвечать в подобных случаях, потому что это неправда. Конечно, я хорошо сложена, но я была одета.
— Откуда ты знаешь мое имя?
— Да ведь все знают, кто вы. Две недели назад. На ферме. Вы были там.
— О. Да, я была там. Но я об этом не помню.
— Зато я — да! — Его глаза сияли. — Это был единственный раз, когда я смог участвовать в боевой операции. Я рад, что тоже внес свой вклад.
(Что же ты делал?)
Я взяла его за руку, подтянула поближе, взяла его лицо в руки, аккуратно поцеловала его, поцелуем, промежуточным между сестринским и «давай-ка этим займемся!» Может быть, протокол требовал чего-то посолиднее, но он был на службе, а я все еще находилась на больничном — нечестно давать обещания, которые невозможно выполнить, особенно подросткам с сияющими глазами.
— Спасибо, что спас меня, — спокойно сказала я, прежде чем выпустить его.
Бедняжка покраснел до ушей. Но он выглядел очень довольным.
Я так долго читала, что ночная дежурная выбранила меня. Однако, сиделки все время о чем-то ругаются. Я не собираюсь цитировать этот невероятный документ… но послушайте эти заглавия:
Сначала название: «Единственное смертельное оружие». Затем:
«Убийство как изящное искусство»
«Убийство как политический инструмент»
«Убийство в корыстных целях»
«Убийцы, изменившие историю»
«Общество за созидательную эвтаназию»
«Каноны гильдии профессиональных убийц»
«Убийцы-любители: нужно ли их уничтожить?»
«Достойные наемные убийцы — несколько реальных случаев»
«„Крайняя мера“ — „Мокрая работа“ — нужны ли эвфемизмы?»
«Вопросы для изучения на семинарах: техника и инструменты»
Уф! Не было никакой причины читать все это. Но я прочла. Книга имела какую-то порочную прелесть. Отвратительно.
Я решила никогда больше не упоминать о возможности поменять специальность и не говорить о переподготовке. Пусть босс сам заговорит об этом, если захочет это обсудить. Я набрала код на терминале, соединилась с Архивом и сказала, что мне нужен служащий по секретным документам, чтобы получить от
