усыновят их. Никаких ссуд, Клайд, — ни доллара, ни дайма, но я куплю Бака у тебя прямо сейчас. Называй цену.
Глотнув, Лимер помедлил.
— Двадцать пять тысяч.
Гиббонс направился к городу.
— Двадцать тысяч! — поспешно сказал Лимер.
Гиббонс не отвечал. Лимер объехал банкира и встал перед ним.
— Банкир, вы берете меня за горло. Восемнадцать тысяч — и считайте, что вы обокрали меня.
— Лимер, я ничего не краду у тебя. Если хочешь — выстави его на аукцион, а я приму в нем участие, если пожелаю. Как по-твоему, сколько дадут за него на аукционе?
— Хм… тысяч пятнадцать.
— Ты так полагаешь? А я — нет. Я скажу, сколько ему лет, не заглядывая в зубы, и сколько ты заплатил за него у корабля. Я знаю, что себе могут позволить здешние и сколько могут заплатить. Ну, решай, — он же твой. Только имей в виду, что, сколько бы ты за него ни назначил, все равно придется платить десять процентов аукционеру; даже если мула не продадут. Но это твое дело, Клайд. А теперь убирайся с дороги; я хочу поскорей принести девочку в город и уложить в постель, ей пришлось нелегко.
— Ага… а сколько вы дадите?
— Двенадцать тысяч.
— Ну знаете, это грабеж!
— Можешь не соглашаться. Предположим, на аукционе ты получишь за него пятнадцать тысяч долларов, тогда на руки тебе выдадут тринадцать тысяч пятьсот. Но если аукцион оценит его всего в десять тысяч, — а это я нахожу более вероятным, — ты получишь лишь девять тысяч. Пока, Клайд, я тороплюсь.
— Ну хорошо… тринадцать тысяч.
— Клайд, я уже назвал свою цену. Тебе часто приходилось иметь со мной дело, и ты знаешь, если я сказал — все, значит, все, торговаться бесполезно. Но если добавишь седло, уздечку и ответишь мне на один вопрос, я утешу тебя еще пятью сотнями.
— Какой вопрос?
— Зачем ты подался в эмиграцию?
Похоже, Лимер удивился, потом безрадостно усмехнулся.
— Потому что свихнулся, если хотите знать правду.
— Мы все такие в известной мере. Это не ответ, Клайд.
— Ну что ж… Мой старик был банкиром и такой же цепкий, как и вы. У меня все было хорошо: респектабельная работа, я преподавал в колледже. Но платили не слишком много, а старик мой всегда фыркал, когда я оказывался без денег, совал нос не в свое дело, насмешничал. Наконец мне все так надоело, что я спросил у него: не хочет ли он отдать мне и Ивонне нашу долю, оплатив нам билет в «Энди Джи»? Мы уедем, и он избавится от нас.
К моему удивлению, он согласился. И я не передумал. По-моему, человек с хорошим образованием — как у меня — может преуспевать где угодно… Мы ведь собирались не на дикую планету, все-таки приехали со второй партией — может, вы помните?
Но попали мы не туда, куда ехали, а в самую глушь, и мне пришлось делать такое, чем джентльмену заниматься не положено. Но вы только подождите, банкир; ребята подрастают, им потребуется образование посерьезнее тех пустяков, которые преподает миссис Мейбери в своей так называемой школе. Вот тогда-то я и понадоблюсь — и вы еще будете вежливо говорить со мной, звать профессором. Вы еще увидите!
— Желаю удачи. Так ты принимаешь мое предложение? Двенадцать тысяч пятьсот, включая седло и уздечку.
— Хм… я же сказал — да, разве не так?
— Ты ничего не сказал.
— Хорошо, согласен.
Серьезная девочка спокойно слушала.
— Ты можешь постоять, дорогая? — спросил Гиббонс.
— Да.
Он поставил ее на землю; девочка задрожала и ухватилась за его килт. Гиббонс полез в кожаную сумку, а потом, воспользовавшись широким крупом Бака как столом, выписал чек и акт о продаже и вручил документы Лимеру.
— Отнеси это Хильде, она в банке. А акт о продаже подпиши и отдай мне.
Лимер молча расписался, поглядел на чек, положил его в карман и вернул Гиббонсу акт о продаже.
— Что ж, спасибо, банкир… кремневая шкура. Куда доставить мула?
— Ты уже доставил его. Слезай.
— Что? А как я попаду в банк? И как доберусь до дома?
— Пешком.
— Что? Ну вот еще одна из ваших дурацких шуточек! Вы получите мула в обмен на наличные. В банке.
— Лимер, я заплатил тебе больше, потому что мул нужен мне немедленно, но вижу, что понимания мы не достигли. О'кей, отдай мне чек и вот тебе твоя расписка.
Лимер вздрогнул.
— О, нет — нет, не надо. Сделка заключена.
— Тогда немедленно слезай с моего мула. — Гиббонс многозначительно положил ладонь на рукоятку ножа, без которого мужчины не выходили из дома. — И давай рысью в город, чтобы успел, прежде чем Хильда закроет. А ну, живее! — Он холодно и невозмутимо взглянул на Лимера.
— Шуток не понимает… — проворчал Лимер, слезая на землю. И припустил к городу.
— Эй, Клайд!
Лимер остановился.
— Чего еще?
— Если увидишь, что сюда направляется добровольная пожарная дружина, скажи им, что они опоздали: дом Харпера сгорел. Но пусть Мак-Карти пошлет туда парочку человек осмотреть пожарище, хуже не будет.
— Ладно-ладно!
— Кстати, Клайд, а что ты преподавал?
— Я-то? Литературу. Я же говорил, что у меня хорошее образование.
— Помню, говорил. Поторопись, пока Хильда не закрыла. Ей нужно еще взять ребят из школы миссис Мейбери.
Не обращая больше на Лимера внимания, Гиббонс поднял девочку и сказал:
— Тихо, Бак. Постой-ка, старина. — И осторожно усадил ребенка на шею мулу. — Держись за гриву. — Потом сунул ногу в левое стремя, забрался в седло позади девочки и усадил ее поближе к себе. — Ну а теперь держись за эту штуку обеими руками, дорогая. Тебе удобно?
— Забавно!
— Даже очень, малышка. Бак! Ты слышишь меня, мальчик?
Мул кивнул.
— Ступай, ступай шагом в город. Иди медленно. Осторожно, не споткнись. Понял меня? Я не собираюсь дергать за узду.
— Мммедлно… ттта?
— Так, Бак.
Гиббонс бросил уздечку на шею Бака и сжал его бока коленями. Бак направился к городу.
Через несколько минут маленькая девочка печально спросила:
— А что будет с мамой и папой?
