протащить в страну. Что же, ничего не попишешь. Тратишь недели, чтобы добыть себе оружие и взрывчатку, разрабатываешь хитроумные планы их использования, а потом все кончается тем, что работу приходится делать голыми руками. Это все равно как я прикидывался, будто не знаю шведского - такая же пустая трата времени. С моим-то опытом можно было хоть чему-то научиться, но как выяснилось, ничему я не научился.
- Ну ладно, - медленно сказала Элин. - Ладно, я отвезу вас. А теперь отдайте пленки.
Я пошел к стенному шкафу и достал металлический ящичек для кассет. Он был выкрашен в (белый цвет, чтобы отражать лучи солнца в моем родном штате. И вдруг я ощутил острую тоску по дому: мне страшно захотелось увидеть вновь наши симпатичные холмы красного песчаника и ящерку-ядозубку. Я щелкнул замками, открыл крышку, и нашему взору предстала куча кассет.
- Ну вот, - сказал я. - Вы найдете то, что вам нужно, на самом дне. Возьмите коробочки, помеченные точкой в середине колечка буквы 'а' в слове 'Кодак'. Нет смысла предлагать вам помощь, потому что вы все равно мне не доверяете. А пока я пороюсь в своем барахле и попробую найти для вас пару бумажных пакетов и шнурок.
Глава 27
Выйдя с ней из отеля, я не мог отрешиться от мысли, что у меня сейчас есть шанс в любой момент наткнуться на засаду. Шанс - это еще слишком слабо сказано: я был в полной уверенности, что Каселиус приготовил для меня что-нибудь интересненькое. Воспользовавшись моими услугами, он теперь захочет от меня избавиться - только после этого он сможет расслабиться и перестанет озираться. Это могло быть что- то очень простое. Была даже вероятность - ведь сообщники Каселиуса устранялись с легкостью, в чем могла убедиться Сара Лундгрен, - что около отеля будет прохаживаться какой-нибудь неприметный прохожий, который подстрелит нас обоих, схватит пакеты с пленками и даст деру.
Однако все обошлось без приключений, и мы удалились от отеля на значительное расстояние, что, правда, не успокоило мои нервы. Когда мы подошли к машине, я ее сразу узнал - вот почему Элин поставила ее так далеко. Это был тот самый здоровенный 'форд', в котором Каселиус - он же Рауль Карлссон - мчался той ночью, когда едва не сшиб мое маленькое 'вольво'. Элин села за руль. Она лихо управляла машиной Каселиуса, и это вполне соответствовало всему тому, что я уже успел о ней узнать. Теперь я видел перед собой незнакомку, которую мне еще предстояло раскусить, если я решу, что это стоит усилий, и если мне суждено прожить достаточно долго. Когда мы выехали из Кируны, она сказала:
- Эти большие американские автомобили просто ужасны. У них такой мягкий ход, точно у детской коляски на рессорах! А это автоматическое переключение передач! Вы, американцы, должно быть, не любите водить - иначе вы бы не изобрели столь сложный механизм, который вместо вас управляет машиной.
Если ей хотелось завязать дискуссию, она выбрала не того кандидата. Вам бы не удалось сторговать мне автоматическую трансмиссию, даже если бы вы предложили 'кадиллак'. Я несколько раз участвовал в гонках и обожаю переключать скорости. Но сейчас момент явно не способствовал обсуждению недостатков продукции детройтских автопромышленников.
- Точно. Я помню. Вы предпочитаете 'ягуар' и 'ламбретту'. - Я взглянул на проносящуюся за окном автомобиля шведскую арктическую пустыню. - Куда мы едем?
Она загадочно улыбнулась.
- Могу вам сказать только вот что: это будет небольшая хижина на берегу озера, куда после определенного сигнала прилетит гидроплан. - Она взглянула на меня и добавила ехидно: - Боюсь, вам придется протопать достаточно далеко, но я постараюсь выбрать легкий путь.
Гордясь своими мужскими достоинствами, я начал было втолковывать этой самонадеянной девчонке, что могу пройти где угодно, но быстро прикусил язык. Если ей хотелось думать, что в лесу я окажусь беспомощным, зачем ее разочаровывать в этом? По здравом размышлении я даже решил, что эту убежденность нужно в ней поддерживать...
Мы мчались к востоку на приличной скорости. Шоссе, хотя и покрытое гравием, было широким и ровным - приятная, безопасная трасса вроде тех, какие были у нас на западе до того, как все вдруг обезумели и стали асфальтировать даже тропинки в пустыне. Арктическая листва все еще сохраняла яркие осенние цвета. Повсюду росли кустарники с ярко-красными листьями, отчего земля казалась объятой огнем. Вскоре Элин свернула на узкую лесную дорогу, бежавшую в северном направлении. Дорога вскоре разделилась на двое, а потом превратилась в лесную тропу с грязными лужицами застоявшейся воды. Она остановила машину и вышла.
- Теперь надо идти пешком, - сказала она.
- Далеко? - спросил я, не испытывая никакой радости по поводу такой перспективы.
- Около одной шведской мили: десять километров. Это примерно шесть английских миль.
- Шесть с четвертью, - уточнил я. - Одна английская миля соответствует одному и шести десятым километра.
Она слегка покраснела.
- Извините. Я все еще пытаюсь вас учить. Я на мгновение задержал на ней взгляд. Вся беда людей заключается в том, что они слишком гуманны на практике. В противном случае жизнь была бы проще. Эта малышка ткнула мне в бок пистолетом, она угрожала Лу мучениями и смертью, но я почему-то не ненавидел ее слишком сильно. Если угодно, она мне все еще нравилась. Должен признать, что ее милое обхождение все-таки оказало на меня некоторое влияние.
- Ладно, пошли, - бросил я. - Дорога не сократится ни на ярд оттого, что мы тут стоим и смотрим на нее.
- Они убьют вас, Мэтт, - сказала она вдруг.
- Они уже пытались. Пока что без особого успеха.
- Но... - Она осеклась, задумалась, развернулась и двинулась в лес уже знакомым мне деловитым твердым шагом опытной путешественницы. Идя вслед за ней, я говорил:
- Каселиус, должно быть, исключительно дорожит споим личным уютом, если он готов покрывать шесть миль всякий раз, когда ему надо добраться до своего штаба.
- Это только явка, - сказала она, не оглядываясь. - Это место избрали только как отправной пункт. Как место посадки гидроплана, где его никто не увидит и не услышит.
- Значит, он покидает страну.
- Да. - Она шла не оборачиваясь. - Должно быть, ее очень любите, если решили сознательно ради нее пойти навстречу опасности.
- Это не совсем так. Я просто чувствую свою ответственность за то, что втянул ее в это дело. Если бы не моя хитрость с пленками, Каселиус был бы сейчас в тюрьме, а она на свободе, цела и невредима. - Помолчав, я добавил: - А Лу - девушка что надо. Не скажу, что она мне не симпатична, но я не имею привычки растрачивать силы своей души на замужних женщин. Ведь ее муж жив и где-то скрывается.
Девушка не то чтобы сбилась с ноги, но ее нога замерла в воздухе как бы в нерешительности.
- Неужели?
- А что? - спросил я невинно. - Разве Каселиус не держал ее на своем крючке - взяв ее мужа в заложники?
- Она дура! - заявила Элин уверенно. - Ее муж умер от ран полгода назад. Каселиус дурачил ее все это время. Забинтованные мужчины на больничной койке все похожи друг на друга как две капли воды - особенно если их снимает плохой фотограф... - Она бросила через плечо быстрый подозрительный взгляд. - А вы знали?
- Я догадался, стоило мне только взглянуть на фотографии. И в конце концов, я ведь и в самом деле фотограф в некотором роде. Я все не мог понять, отчего это у него такие дрянные снимки. Ведь он и так собирался заполучить себе некоего американца, который мог бы сделать куда более удачные фотографии.
Она рассмеялась, не сбавляя шага.
