чтобы вбивать врагов в землю. Это было избиение. Не слишком поучительное, но приносящее глубокое удовлетворение.
Арин вонзил меч в шею какого-то насмерть перепуганного паренька и ногой помог освободить от тела клинок. Он предоставил левимам выводить из строя орудия, а сам повернулся, выискивая следующий объект для нападения. Со стороны стен к ним никто не бежал, и орудия цардитов остались без защиты. Дальше к югу артиллерия уже скрывалась в полумраке. Ближе царила паника. Двое или трое лучников бросились бежать, чтобы позвать помощь.
Он поглядел вокруг. Низкая облачность затрудняла обзор в сумерках, снова пошел снег. Но вдали на северо-востоке двигалась тень. Она была широкой, и какие-то мелкие огоньки вспыхивали в последних лучах заходящего солнца. Арин проехал несколько шагов в ту сторону, напрягая глаза. Тень приобрела смысл.
— Ох, нет! — выдохнул пробер.
Всадники. Сотни всадников возвращались на поле боя. Огоньки были бликами на кончиках боевых пик. Только один отряд использовал их в таких количествах, а он наивно счел, что степняков победили и рассеяли. Арин прикинул, успели ли их заметить. Если еще нет, то скоро заметят.
— Левимы! Надо уходить! Степная кавалерия на северо-востоке. — Арин проехал вдоль своих воинов, пока они отрывались от уничтожения орудий. Один небольшой удар в пользу Конкорда. — Бросайте все!
Арин гнал лошадь во весь опор. Левимы пронеслись по краю вражеского лагеря, не обращая внимания на немногочисленную охрану. Снова оказавшись на тракте, они поскакали на восток, надеясь затеряться в предгорьях Гау.
Впереди раздались крики, и он понял, что Всеведущий еще с ними не закончил. Другие всадники направлялись в их сторону вдоль тракта. Больше тысячи! Арину захотелось заплакать. За каждым поворотом ждал неприятный сюрприз. Удача ни разу не улыбнулась им! Так было у стен — так стало и сейчас.
Арин выехал в голову отряда, чтобы возглавить роковую для них атаку. Не было смысла поворачивать — они попали бы в зубы другим. Он приказал перейти на рысь. Они подождут, когда до противника останется всего сотня ярдов, а потом снова рванутся вперед.
— Приготовьтесь, левимы! Они заплатят славную цену! Каждый выбитый из седла означает на одного врага меньше для Гестериса. Продадим наши жизни подороже!
Пробер поднял клинок в воздух. Еще один раз он опустит его. Еще один раз пойдет в атаку. Арин оглянулся назад. Все лица, обращенные к нему, оставались спокойными. В них не было страха — только решимость и гордость. Все они по праву носили плащи. Он повернул обратно.
— Левимы! — Но меч не опустился, давая сигнал к атаке. Вместо этого Арин вытянул его вперед. Чувство облегчения захлестнуло его, голова стала такой легкой, что он решил, будто теряет сознание. — Отбой, отбой!
Пробер указал на штандарт, развевавшийся над головами всадников. Герб семьи Дел Аглиос!
Левимы привстали в стременах и радостно закричали. Незаметно для них боль затопила Арина, и меч выпал у него из руки. Он прижал руку к ране. Его доспехи, седло и бок лошади были липкими от крови. И головокружение наверняка тоже от потери крови. Он пошатнулся в седле.
Впереди всадники салютовали остриями копий. В центре мастер конников подняла руку, и громовой топот копыт стал стихать. Кавалерия перешла на рысь, а потом остановилась всего в нескольких шагах от них.
— Я — пробер Арин, а это мои сборщики, — с трудом выговорил он. В голове у него шумело.
— Элиз Кастенас, мастер конников, легионы Дел Аглиоса. — Женщина подъехала к ним. — Мы опоздали?
— Еще нет, — ответил Арин, с трудом выпрямляясь. — К северу на поле боя сейчас тысяча степной кавалерии. Направляйтесь на запад по тракту. Оборонительных сооружений Нератарна больше нет. Генерал Гестерис осажден в лагере. У него не больше десяти тысяч. За стенами — тридцать тысяч цардитов.
— Такая осада ненадолго.
Арин кивнул, к горлу подступила тошнота.
— Он хорош, Гестерис. С ним Келл и Нунан, но ночь ему не выстоять. Я знаю, что он чувствует.
Арин понимал, что падает, но не ощутил удара. Он услышал шум, его со всех сторон окружили лица. Кто-то с силой зажимал рану, в которой остался наконечник стрелы. Нет смысла пытаться его извлечь. Он рассек что-то помимо мышц. Арин больше не чувствовал своего тела.
— Положите его на носилки! — закричала Кастенас. — Несите его к Дахнишеву.
— Нет! — Поймав женщину за руку, он заставил ее повернуться к нему. — Послушай меня!
— Отдыхай, пробер. Ты сделал все, что мог.
— Нет, — снова возразил Арин. Он тряхнул головой, отгоняя тьму, наплывавшую на него. — Сделайте то, чего я не смог. Возьмите левимов. Отвлеките их кавалерию. Уничтожьте катапульты. Выиграйте время.
— Я справлюсь.
— Сколько вас?
— Примерно девять тысяч, включая тех, кого ты видишь. Будем надеяться, что этого хватит.
— Этого хватит, — прошептал Арин, глядя в ее растворяющееся в тумане лицо. — Хватит.
— Легионы, вы в ярости!
Ответный рев прокатился по армии.
— Вы готовы сражаться!
Роберто, который наконец сел на коня, ехал рядом с Даваровым, изумляясь мощи и звучности голоса атресца. Арин погиб, но сообщенные им сведения привели к новым изменениям планов. Быстрый марш превратился в бег трусцой, колонна шла боевым строем.
— Вспомните все трупы, которые мы видели на дороге. Смотрите на каждого верного Конкорду солдата, мимо которого мы пройдем на этой последней миле. Вот за что вы сражаетесь. За ваш народ! За Конкорд! За генерала!
Рев усилился. Роберто услышал, как манипулы скандируют его имя. Оно прокатилось по армии, выкрикиваемое глотками восьми тысяч пятисот измученных солдат. Роберто встал в стременах. Его конь шел вровень с пехотой. Он поднял руки, призывая к тишине.
— Пусть они нас услышат. Пусть знают, что мы подходим. Нам надо спасти товарищей из других легионов, приветствовать великих генералов. И нам нужно убить предателей и цардитов. Кричите! Кричите, пока ваши клинки не обагрятся кровью! Мы — Конкорд!
Шум стал оглушительным. Роберто вскинул кулак, приветствуя всех. Он снова сел в седло и направился в голову колонны. Даваров не отставал от него.
— Роберто, ты позволишь?
— Да, Даваров. — Дел Аглиос очень устал, но что-то заставляло его держаться. Нанести последний удар!
