недовольство по поводу вашего личного вклада через квесторов или судей. Но сначала подумайте, не переплачиваете ли вы за корма, не слишком ли большое вознаграждение назначаете работникам и не тратите ли много денег на предметы роскоши. Мы — только сборщики. Мы взимаем.
— Мытарь! — Мужчина презрительно сплюнул. — Ты ничего не знаешь о наших трудностях.
— Я понимаю вашу озабоченность. Но на угрозы реагировать не стану. Вам следует разговаривать с вашими законодателями. — Казначей сделал паузу, чтобы обвести взглядом собравшихся. — Вы все — законопослушные и трудолюбивые граждане. Это видно с первого взгляда. Не стоит устраивать бунт. Расходитесь.
— Ты не оставляешь нам выбора. — Фермер покачал головой. Толпа напряглась, готовая действовать.
Джеред резко кивнул головой. Левимы справа и слева от него рванулись вперед, щитами отталкивая бунтарей. Джеред сделал пару быстрых, почти незаметных шагов. Его щит ударил мужчину по руке с мечом, остановив замах, а острие гладиуса коснулось шеи фермера. Мужчина уставился на казначея, ошеломленный стремительностью действий и осознанием своего внезапного одиночества.
— Пройдет немного времени, — негромко произнес Джеред, — и ты поблагодаришь меня за то, что я не довел удар до конца. Кто бы тогда кормил твою семью? Конкорд дает вам все, что ты видишь вокруг. И он забирает только то, что необходимо. Сдавайся сейчас, и ты вернешься домой.
Фермер сдвинул брови и посмотрел ему в глаза:
— Ты дашь нам уйти и ничего не сделаешь?
Джеред опустил меч.
— Я мог бы усилить твое недовольство властями, посадив тебя на год в тюрьму, но какой от этого прок? В камерах сидят преступники, честным людям там не место. Мне нужно, чтобы ты трудился на благо Конкорда и был ему верен. Положи меч и вернись к своей семье, на ферму. Как твое имя?
— Хорге Куинта, господин.
— А я казначей Пол Джеред. Конкорд примет меры. Я вернусь и поговорю с тобой. И если я увижу, что тебе действительно трудно выплатить сбор, я внесу его за тебя.
Джеред наблюдал, как воинственный запал покидает рослого фермера. Он сделал знак левимам отойти, и Куинта увел своих людей от стен базилики. Джеред удовлетворенно улыбнулся, а потом снова поглядел на базилику. На ее дверях были намалеваны лозунги, требующие уменьшения налогов, изгнания Конкорда и смерти сборщиков. И это далеко не первый случай.
— Давайте внутрь! — приказал он левимам. — Очистим базилику от бунтовщиков, отыщем наших людей и сундуки и уберемся отсюда. Думаю, что без нас у Медвежьих Когтей будет гораздо меньше хлопот.
— Вы серьезно это сказали, господин? Насчет уплаты налога за того фермера?
Джеред посмотрел на юношу, задавшего вопрос. Он имел звание младшего сборщика и совсем недавно попал в элитный отряд Адвоката.
— У тебя будет возможность убедиться, Арин, что я всегда говорю серьезно.
Джеред сбежал вниз по ступенькам, передал щит оруженосцу и вложил меч в ножны. Ему навстречу шел человек, которому на роду было написано великое будущее. И не просто из-за фамильного герба, украшавшего его щит.
— Роберто! — окликнул Джеред.
Казначей снял шлем и пристроил его под мышку. Молодой Дел Аглиос помахал ему и подошел ближе.
— Результат удовлетворительный, Пол?
— Едва ли, — ответил Джеред. Он указал на обломки камней, усеявшие форум. — Меня беспокоят эти события. Их становится слишком много, чтобы не обращать внимания.
— Это неизбежный результат экспансии.
Джеред приподнял брови.
— Это неизбежный результат чрезмерных налогов. Ты слишком прислушиваешься к матери, Роберто, а она начинает меня смущать. Мои сборщики встречают сопротивление и отказы везде, где появляются. Мы высасываем из Конкорда жизненные соки. Нам надо бы остановиться и отдышаться.
— Она — Адвокат, — пожал плечами Роберто. — Ты знаешь, как она относится к власти Адвокатуры и будущему Конкорда.
— Это заклинание я повторяю во сне, — проворчал Джеред. — Безопасность и процветание за счет завоеваний и экспансии. Насколько я понимаю, эти сундуки с податями не предназначены для ремонта стоков и водоводов?
Роберто засмеялся.
— Нет, господин казначей. — Его улыбка была мимолетной. — В Эсторре происходит много разного. И налоги — только часть всего. Мы набираем новые легионы по всему Конкорду. Моя мать планирует открыть фронт в Омари.
Джеред удивился и почувствовал вспышку раздражения.
— Дорнос еще недостаточно надежен, чтобы вести кампанию оттуда. Надеюсь, она не рискнет открыть фронт из Госланда? Граница с Цардом слишком неспокойна. — Джеред помолчал и нахмурился. — Предполагается, что ты будешь командовать этим предприятием?
Роберто покачал головой.
— Нет. Действительно нет, хотя ты почти угадал. Сегодня была моя последняя операция с Медвежьими Когтями. И последняя — для Второго легиона на севере.
Сердце Джереда радостно затрепетало.
— Тебе все-таки дают командование!
— Два легиона и две алы. Полный набор, от зеленых рекрутов до опытных легионеров. Я не буду участвовать в боевых действиях по крайней мере два года.
Джеред видел, что Роберто рад новому назначению. Казначей сжал плечо друга.
— Поздравляю. И позволю себе сказать: давно пора.
— Спасибо. Не сомневаюсь, матушка будет рада больше не слышать, как ты постоянно твердишь об этом. Я очень обязан тебе за поддержку.
— Я не говорил бы об этом, если бы не считал тебя достойным. Генерал. — Оба засмеялись. — Звучит хорошо, правда? Сегодня вечером мы за это выпьем. Уверен, что у нее есть на тебя виды.
— О да, — ответил Роберто. — Конечно. У нее серьезные планы. Мать собирается открыть три фронта в Царде через четыре года.
Ошеломленный Джеред застыл на месте. Он схватил Роберто за руку и оттащил в укромное место, подальше от любопытных глаз и посторонних ушей. Казначей ощущал, как у него колотится сердце, и понимал, что должен высказаться.
— Она не должна этого делать! — прошипел он. — Это глупо. Пусть Госланд и алмаз стабильности Конкорда, но Атреску еще слишком недавно присоединили. Там начнется гражданская война, готов поклясться собственной жизнью! Четыре года — слишком маленький срок. У нас не будет сил сражаться с королевством по крайней мере еще десять лет! Она вырвет сердце у народа. Роберто… ты ведь знаешь, что я прав!
— Тогда ты должен сам поговорить с ней, Пол! — огрызнулся Дел Аглиос. — Мое влияние на мать не так уж велико, а ты слишком часто в разъездах. Она прислушается к тебе, как ни к кому другому.
