Хранительница Земли встала и посмотрела на остальных Восходящих. Она ощущала гнев Гориана, и это заставило ее принять решение.
— Ладно. Здесь слишком холодно. Возвращайтесь в повозку, а мы скоро придем к вам. Иди, Гориан. Найди в мешке яблоко для мула, ладно?
Повеселев, мальчик побежал к повозке. Остальные резво направились следом, явно собираясь затеять спор: кто будет кормить животное и кто первым заберется под меховой полог, чтобы согреться.
— Так. — Эстер приложила замерзшие руки к стволу дерева, чтобы еще раз проверить свой диагноз.
Ощущать больное растение или дерево всегда неприятно. Хранительница Земли почувствовала, что ее начинает тошнить, но за долгие годы она научилась терпеть. Здоровый ствол влил бы в нее силы. Этот был поразительно тусклым и безжизненным. В верхних ветвях сохранялось здоровье, но из глубины шла отрава. Эстер уже пару раз сталкивалась с этим. Отняв руки от ствола, она с радостью натянула перчатки. Люций вопросительно смотрел на нее.
— Надеюсь, что мы не опоздали, хотя болезнь в нем сидит глубоко. На этом участке почва слишком кислая. Надо уравновесить баланс. Сегодня же.
— Вы уверены? Это не грибковая инфекция? — Он указал на ствол дерева, где под загородкой прилепилась кучка цепких грибов.
— Ты сам меня позвал. Дело в кислоте, а не в грибках. Поверь.
— Я верю, конечно.
— Ты их спасешь, — пообещала Эстер. — Но даже если не сможешь, надо уравновесить кислотный баланс почвы, чтобы кислота не распространилась дальше.
Люций собрался что-то ответить, но по саду разнесся громкий и гневный детский крик. Эстер нахмурилась.
— Пойдем, — сказала она. — Пора уезжать, пока дети не умерли от холода.
Эстер поспешила к повозке. Все Восходящие собрались у головы мулы. Животное печально наблюдало за тем, как они ссорятся. Но не из-за яблока. Женщина услышала обрывки обвинений и обидных слов. Внезапно без всякого предупреждения рука Гориана стремительно дернулась. Пощечина прозвучала в морозном воздухе, словно удар хлыста. Оссакер с криком упал на землю.
— Гориан! — прогремел голос женщины. — Иди сюда!
— Но…
— Немедленно!
Мальчик неохотно поплелся к ней, а она ускорила шаги, чтобы быстрее его встретить. Эстер схватила нанесшую удар ледяную ручонку.
— Он сказал, что у меня никогда не получится это сделать! — выпалил Гориан, вне себя от ярости.
— Что именно?
— Почувствовать дерево!
— А что ты ему сказал?
— Ничего.
— Я тебе не верю! — отрезала раздосадованная и замерзшая Эстер. — Оссакер никогда не начинает первым, так ведь? А теперь слушай меня внимательно, Гориан. Ты никогда,
Гориан стушевался и попытался отступить. Его взгляд внезапно стал испуганным, а лицо сморщилось, предвещая слезы. Эстер продолжала крепко держать его за руку.
— Ты меня понял? — Мальчик кивнул, и его глаза наполнились слезами. — Тогда научись хорошо себя вести. А сейчас иди, попроси прощения у Оссакера и залезай в повозку. И я не хочу больше слышать твой голос, пока мы не вернемся на виллу.
Она отпустила его и со вздохом выпрямилась.
— Детская вспыльчивость, — примирительно сказал Люций. — Он просто замерз.
Эстер покачала головой.
— Надеюсь, ты прав.
Эрин старалась сохранять демонстративно нейтральное выражение лица и расслабленную позу. На скамьях обеих сторон Главной палаты вопили и размахивали бумагами. Мужчины и женщины вскакивали, чтобы тыкать пальцами и выкрикивать обвинения. Гнев присутствующих обратился на маршала-защитника Атрески Томала Юрана. Новый член Конкорда и прежде вызывал противоречивые чувства, поскольку его страна бурлила, балансируя на грани гражданской войны. Заявление Эрин о планах будущей кампании заставило его в порыве ярости вскочить на ноги, что, в свою очередь, навлекло на него негодование членов Палаты.
Адвокат выжидала и наблюдала, как маршал орал, отвечая своим обвинителям и периодически бросая на нее взгляды, в надежде, что она призовет Палату к порядку. Ему уже следовало бы знать: Эрин никогда не станет требовать, чтобы другие заткнулись. Это его слова спровоцировали вспышку эмоций, так что он оседлал тигра по собственной воле. В конце концов шум стих настолько, что Эрин лениво подняла руку. Все, кроме Юрана, снова сели. Он же гордо стоял, большие карие глаза под седеющими волосами пылали гневом. Парадная тога сидела на нем неловко, поскольку эту одежду в Атреске не носили.
— Маршал Юран, я допустила оплошность, официально не поприветствовав вас как впервые пришедшего в Главную палату Эсторийского Конкорда. Приношу извинения. Добро пожаловать.
Иронические возгласы и аплодисменты. Атмосфера немного разрядилась, и на лице маршала мелькнула улыбка. Сидевший рядом эсторийский консул в Атреске произнес какие-то слова ободрения.
— Благодарю вас, мой Адвокат, — ответил Юран.
— Возможно, было оплошностью и то, что я не сообщила вам заранее о наших намерениях, хотя должна отметить, что эта информация не вызвала такой же бурной реакции у уважаемых маршалов Гестерна и Госланда.
— При всем моем уважении, Адвокат, положение Гестерна и Госланда отличается от нашего. Мы только что вошли в Конкорд после яростной кампании сопротивления. Кампании, во время которой легионы всех наших бывших соседей выступили против нас. В моей стране немало людей, которые долго будут помнить об этом и чью верность будет нелегко завоевать.
Маршал переждал, пока по залу прокатилась еще одна волна возмущения.
— Почтенные члены Главной палаты, — продолжил он. — Я приношу извинения за характер моей предыдущей вспышки — но не за ее содержание. Атреска и ее жители только начинают привыкать к присутствию герба Конкорда и его легионов во всех уголках их когда-то независимого королевства. Они только начинают привыкать ко мне как к маршалу-защитнику Конкорда, заменившему их короля. Многие ему верны по-прежнему и с радостью пошли бы за ним на смерть. Наши внутренние проблемы отличаются от тех, которые знает история Конкорда. И, даже не принимая во внимание мое личное отношение к разумности вторжения в Цард, вам следует учесть тесные связи Атрески с этим королевством.
— На самом деле, — проговорила Эрин, — мне было бы очень интересно узнать ваше отношение к вторжению. Судя по тому, что говорили казначей Джеред и маршал Васселис, вы
