– Нужно уже вчера, – резко подался вперед Кравчук. – И придумывать тоже уже поздно. Если столько денег нету, то я могу дать, потом рассчитаетесь. Иначе возбудят дело, объект прикроют, или передадут другому подрядчику. В любом случае, людей Алиева оттуда выкинут, и прекратят проплаты, а ему это хуже ножа сейчас. Тогда он не просто выйдет из больницы нищим, как церковная мышь, а ещё и с такими долгами, что не расплатится до конца жизни. Да и не успеет расплатиться в любом случае, потому что там ещё и с Булатовым того… Тоже очень много денег, короче. Даже я не смогу помочь, у меня такого бабла просто нет, и никогда не было, хотя я далеко не беден. Его грохнут просто. Бандиты эти церемониться не будут. Более того, я уверен, что это именно они его и отхерачили. Кстати, и бабло у него выгребли, которое он в Питер собирался отвезти. Всё это всего за один вшивый объект. Вот и прикидывай теперь.
– Ну, что я могу на это сказать…
– Да, тут уже ничего не скажешь. Короче, резюмирую задачи. Во – первых, срочно занести бабло мусорам за списание хохла, и – обязательно! – продолжать вести объект. Алиев на днях по дурости поспешил с расформированием окуловских бригад, но они ещё все сидят там на чемоданах, потому что объемов нет, а обратно домой разъезжаться глупо – разгар сезона. Надо им срочно звонить, пока их не перехватил кто-нибудь другой. Далее, нужно срочно позвонить Булатову, встретиться с ним, всё объяснить и успокоить, чтоб пока ничего не предпринимал. А то не сегодня-завтра он Алиева хватится, а тот не подойдет к трубке. А деньги – большие! – уже отправлены. Понимаешь, да, что подумает Булатов? А Алиеву вовсе не нужно, чтоб Булатов так подумал. Потому что Алиев не можете себе этого позволить. Я ему друг, я пойму, прощу и помогу, а вот с Булатовым не факт, что такое пролезет. Короче, ты слышал, сколько раз я сейчас повторил слово «срочно»?
– Слышал. Задачи-то понятны, Андрюх, – задумчиво сказал я. – Неясно только одно – а кто всем этим будет заниматься?
– Рома, да ты чё, ёбнулся?! – подпрыгнул на кресле Кравчук, и постучал себе по макушке огромным кулаком. – А кто ещё будет этим заниматься, если не ты?
– Я?!
– А кто? Нет, вот ты просто посиди, блядь, подумай, выкури сигаретку, и скажи: кто? Если ты думаешь, что у меня на это есть время, то обломайся. Ты знаешь, сколько у меня объектов? И каких?
– Но я же в этом ничего не понимаю, – в отчаянии уронил я. – Там же полный цикл работ, в которых я дуб дубом! Мне это, как в космос слетать!
– Ничего, – не смутился Кравчук. – Не боги горшки обжигают. Я буду помогать по возможности. Приставлю к тебе парнишку правильного, он будет ходить за тобой, как приклеенный, контролировать каждый твой шаг, и давать советы. Ну и ясен хрен, что сам я тоже постоянно буду на связи. Ты хоть въезжаешь, что моё участие в этой ситуации равнозначно тому, как если бы у тебя угнали тачку, а искал бы её начальник ГУВД М осквы? Так что врубайся поскорее, ёптыть, и цени. Но ты будешь обязан не просто водить по объекту жалом, а реально во всё врубаться сам. Иначе, друг, Алиеву пиздец. Лучше ему умереть прямо в этой реанимации.
XXVI
До маленького подмосковного городишки, где булатовская контора подгребла под свой офис двенадцатиэтажное административное здание бывшего заводоуправления, я добрался на удивление быстро: пробок на дорогах не наблюдалось. В огромном, светлом кабинете самого Булатова было стерильно чисто, и оглушающе тихо. На стене висела карта России, сплошь истыканная разноцветными кнопками. Их очень много – в своей гротескно большой организации Булатов работал директором по развитию, и каждая кнопка на карте означала город, в котором открыты их магазины. Отвечал он за огромный и важный объем работы, оперировал немыслимыми суммами, и вообще был, очевидно, крутым парнем. Хоть и выглядел, в отличие от громилы Кравчука, довольно ровно: рыжий, небольшого роста, с бледной кожей лица, украшенного небольшой бородкой, и абсолютно спокойным голосом. И только часы, по стоимости сопоставимые с немецким седаном премиум-класса, несли отчетливый месседж тем, кто способен его прочитать. Булатов невозмутимо сидел в своем кресле, и с любопытством разглядывал мой превосходный костюм, не очень контрастировавший с только начавшими заживать синяками на моей физиономии, которые Кравчук, к слову, даже и не заметил; видимо, для него такое в порядке вещей.
Выслушав мою историю, он поднял на меня глаза, и спокойно вымолвил, почти промурлыкал:
– То есть, Алиев сейчас в реанимации?
– Да, именно там. В Склифе.
– И долго он там пробудет?
– Ровно до того момента, пока не очнется. Или не умрёт.
– То есть, послезавтра он никак не сможет приступить к началу работ на нашем объекте? Я правильно понимаю?
– Совершенно верно.
– А с какой целью вы нанесли мне визит? Сообщить об этом?
– Не совсем. Я хочу сказать, что послезавтра начать за Алиева работу на объекте мог бы я.
– О как, – пристально вгляделся в меня Булатов. – Лихо, молодой человек. А вы что, строитель? И уверены, что справитесь?
– Нет, – не стал лукавить я. – Не строитель. Но я постараюсь.
– А вы до конца понимаете, как каким последствиям это может привести, если у вас не получится справиться?
– Догадываюсь. Я справлюсь. У меня есть для этого все необходимые контакты. Если вы ещё и дадите мне копии всех необходимых чертежей, то здорово мне поможете. Потому что портфель Евгения, вместе со всеми бумагами, больше недоступен.
Булатов с минуту пристально разглядывал меня абсолютно безэмоциональным, сухим и холодным взглядом. Потом, пожевав губами, вздохнул, будто на что-то решился, и потянулся к трубке селекторного телефона.
– Танечка, будьте любезны, сделайте мне копию по документации объекта за МКАДом. Да, того самого. И соедините с Михаилом Сергеевичем. Подождите несколько минут, – бросил он мне. – Сергеич, записывай. Фамилия Алиев. Евгений зовут… ага, тезка. Склиф, реанимация. Не знаю. Голову вроде проломили. Не знаю. Найдёшь. В общем, глаз чтоб не спускать с него вообще. Он мне нужен в нормальном состоянии, вменяемый. Если понадобится, сменишь ему врача. Ну, или к нашим перевезешь, по ситуации, короче. Чтоб чем быстрее встал, тем лучше. Всё, салют.
Он налил себе из графина воды, выпил, ещё раз изучающе на меня посмотрел, и впервые за всю беседу улыбнулся. Но от такой улыбки захотелось втянуть голову в плечи.
– Понимаете ли, Роман, – ледяным тоном заговорил Булатов. – Здесь вот какое дело. Евгения я знаю давно, и неплохо. Я прекрасно к нему отношусь, и искренне хочу, чтобы у него всё было хорошо. Поэтому немного ему помогаю, и намеревался делать это впредь. Вас же я совсем не знаю. Если вы справитесь с объектом, то будет неплохо. Для вас же в первую очередь. Если же нет, то тоже не смертельно. Деньги там не невесть какие, но я просто не привык оправдываться перед руководством. Я вообще, честно говоря, оправдываться не привык в принципе. Поэтому мне хочется, чтобы послезавтра на объекте началась работа. И она там начнется. За каждым вашим шагом будут следить наши контролеры. Так что я буду в курсе каждой мелочи. И если вы не оправдаете своих притязаний и моих надежд, то вас выкинут с объекта настолько быстро, что вы даже удивитесь. Я понятно выражаюсь?
– Более чем, – проглотив ком в горле, ответил я.
– Ну, вот и хорошо. Послезавтра там и увидимся. Документы возьмете у секретаря. До встречи.
И Булатов вежливо кивнул мне головой, дав понять, что аудиенция окончена. Я вышел на улицу, сел в машину, и закурил. Очень хотелось выпить. Я всё больше осознавал, что жизнь сделала резкий поворот. Причём такой, который прямо на глазах материализовывался в точку невозврата. Я очень хорошо прочувствовал, что назад дороги нет, что от меня зависит уже ни много ни мало, а человеческая жизнь. Жизнь моего друга.
Вдруг вспомнилось, как он убеждал меня заняться бизнесом. «Сейчас времена другие, бандитов нет, офисы никто не сжигает, и к соснам в лесу предпринимателей не привязывает». Лучше бы привязывали, честное слово. От сосны всегда можно отвязать. А вот от чужих миллионных долгов… М-да. Нелегкое это дело – в течение всего одного дня из пьющего, как верблюд, раздолбая перевоплотиться в руководителя
