– Что ты хочешь, Люкка? – Глава конторы хранителей даже голосом не выдал своего напряжения. Собственно, именно он научил Люка сохранять холодную голову и вселенское спокойствие в самых паршивых ситуациях.
– Мы можем договориться, – резко сказал Люк. – Я верну магнит, но только после того, как твоя контора полностью возьмет на себя ответственность за инцидент за городом. Ты лучше меня знаешь, что я лишь случайный эпизод в вашей пьесе. Ты изменишь приговор – я отдам тебе вещь.
– Люкка, тебе известно – я никогда не торгуюсь.
– А еще мне известно, что ты легко подставляешь, Альберт. Найди козла отпущения, виноватого, и твоему лохматому псу Феликсу, или как его там, не придется рыть землю носом, чтобы отыскать стрелку. Как понимаю, времени у вас немного, параллель скоро откроется. Мне наплевать на ваши планы, я лишь хочу, чтобы Суд снял с меня обвинения. Подумай, Альберт, мое предложение выгодно нам обоим. Завтра я жду от тебя ответа.
Не попрощавшись, Люкка отключился, уверенный, что хитрый и расчетливый Альберт Штейн примет верное решение.
Под утро через тоннель Люк пересек границу двух миров, сегодня не замеченный никем. Улицы города- дублера в Индустриальном мире пока пустовали от вечных пробок, и Люкка быстро добрался до площади трех вокзалов.
По раннему часу площадь пустовала. Солнце окрашивало сонные здания магазинов желтоватыми косыми лучами – похоже, день обещал одарить горожан запоздалым летним зноем. Лениво проезжали редкие автомобили, большие водовозы сбивали с бордюров пыль, превращая ее в грязную жижу. Шатались полупьяные бродяги, похожие на измученных сов.
Люк припарковался и быстро зашел в здание вокзала, где спустился под землю в темную небольшую комнату с камерами хранения. На одной стене серели железные дверцы сейфов для багажа. На каждой мигали желтоватые электронные экраны и маленькие точки лампочек. Спрятав в одну из камер мешочек с указателем, Люк сунул в щель купюроприемника бумажку с денежным знаком в тысячу рублей.
В его мире давно перестали ходить бумажные деньги, только карточки с кредитами. Никаких монет, кошельков и прочей чепухи. Отчего в отсталой параллели так мало пользовались удобствами цивилизации, для Люкки оставалось секретом.
Аппарат довольно заурчал, и на экранчике высветилась цифра в сто пятьдесят восемь часов. Целая неделя на то, чтобы уладить дело с Альбертом.
Люк вполне успокоенный ехал по оживающим проспектам, настроение от паршивого повысилось до почти сносного. На улицах появлялся торопящийся народ, гудели автомобили. Город просыпался, его короткий день медленно набирал обороты, чтобы мгновенно прокрутиться и закончиться одной вспышкой. Неожиданно Люкка заметил указатель на улицу со знакомым названием, и лицо мужчины разрезала самодовольная ухмылка.
Никогда. Ни одна женщина. Не отказывала ему.
Резко он повернул в переулок, откуда въехал в знакомый двор, заставленный автомобилями. Девушка Евгения жила во втором подъезде, на тринадцатом этаже.
Евгения
Наверное, больше ранних пробуждений я ненавидела неожиданности. Утро ознаменовалось бесконечно долгим звонком во входную дверь. Спасти нежданного гостя от заслуженной смерти могла только новость, что в подъезде пожар. Других причин, чтобы трезвонить так омерзительно настойчиво, я не смогла найти.
Пошатываясь ото сна, я побрела в прихожую, тут же споткнувшись о брошенные посреди нее туфли. Настроение от плохого резко скакнуло вниз до откровенно злобного. Дверной глазок показал пустой полутемный подъезд.
– Тьфу ты! – ругнулась я и поплелась обратно, снова наступив на туфли.
В лодыжке что-то нехорошо хрустнуло, я взвыла от боли, схватившись за ногу, и тут опять позвонили.
Сжав зубы, я раздраженно щелкнула замком, как оказалось, только закрывая его, потом прокрутила обратно и резко распахнула входную дверь, готовая вылить на утреннего посетителя поток ругательств, но так и осталась стоять с открытым ртом. Облокотившись о дверной косяк, на меня с полуулыбкой смотрел Люк, выглядевший в столь ранний час до паршивости свежим.
– Ты когда-нибудь на ночь запираешься? – промурлыкал он, бросая на меня взгляд из-под полуопущенных ресниц.
Я захлопала ресницами, от изумления не в состоянии подобрать слова, поэтому мужчина спокойно вошел, чуть потеснив меня в глубь прихожей, и тихо прикрыл за собой дверь. Я попятилась, снова наступив на туфлю, и сморщилась от боли.
– Доброе утро! – Люк будто насмехался.
Его высокая худощавая фигура отчего-то заполнила собой все маленькое пространство.
– Ты онемела? – Кажется, он начал волноваться. – А, понимаю, утро добрым не бывает.
– Утро всегда доброе, когда я сладко сплю до обеда, – выдавила я из себя нечто бредовое и отчего-то покраснела. – Тебя учили звонить, прежде чем нагрянуть в гости, – я покосилась на настенные часы, – в половине седьмого утра?
– А ты еще в постели, горячая и нежная? – Одна бровь на красивом лице поплыла вверх.
– Ты издеваешься, – заключила я, скрестив руки на груди.
– Мне нравится твоя футболка, – кивнул он на мою трикотажную ночную сорочку. На этот раз на груди прыгали веселые розовые поросята в красных спальных чепчиках.
– Выметывайся! – выдала коротко я, тут же в душе обругав себя последними словами.
Отчего-то меньше всего хотелось, чтобы он ушел. Сердце изнывало от предательской неги.
– Хорошо, – как-то легко согласился он, поворачивая ручку на входной двери. – Как хочешь. Я просто тут подумал. Может, ты покажешь мне свой мир?
– Что?! – опешила я, вытаращившись.
– Покажи мне свой мир, – повторил он вполне серьезно.
Раздумье заняло ровно секунду, бешено бьющегося сердца унять все равно не получилось бы, как не вышло проглотить комок в горле от странного сладко-горького чувства.
– Ты на вчерашней тачке? – деловито поинтересовалась я.
– Да, – насторожился Люк.
– Я покажу. Только мне нужно двадцать минут на сборы. И я за рулем.
Люк заколебался, с недоверием покосившись на черную карту-ключ от замка зажигания, которую крутил в руках.
– Я подожду тебя внизу, – сдался он.
– Хорошо.
Люкка ушел, а я заметалась по квартире, как полубезумная. Наверное, быстрее меня в то раннее утро одевались и умывались лишь новобранцы в военных частях. Стараясь придать своему лицу больше лоска, я попыталась намазать ресницы тушью, но ткнула кисточкой в глаз, отчего тот заслезился, пришлось срочно смывать косметику. Пока я безрезультатно накладывала макияж, времени, чтобы выбрать наряд, совсем не осталось. Все красивые платья еще с начала лета валялись в стирке, поэтому, натянув джинсы и футболку, я кинулась в прихожую обуваться. Высокие каблуки приподняли меня над полом на дециметр. Оглядев себя в зеркале, обутая, я ринулась обратно к шкафу и переоделась в полупрозрачный шифоновый топ. Выглядела я как чучело огородное. Уже в лифте я обнаружила, что надела топ наизнанку, и быстро стянула его, чтобы вывернуть. В этот момент лифт остановился на одном из этажей, и в кабину вошла дама с собачкой. Она сделала вид, что не обратила внимания на полуобнаженную девицу. Чувствуя себя круглой дурой и сгорая от стыда, я натянула топ обратно, не смея даже взглянуть на соседку.
С жизнерадостной улыбкой я выскользнула из подъезда, тут же подвернув ногу под пристальным взглядом Люка, и покраснела, кажется, до корней волос.
– Ну поехали? – источала я жизнерадостность.
– Угу… – Мужчина без особого энтузиазма протянул мне ключ.
Я уселась за руль, только сейчас обнаружив три педали вместо двух.
