ст. 40. Думали — веселы они, когда слезы были выплаканы, так что не осталось что выплакивать.
ст. 42. И с сухими глазами, с кулаками сжатыми, полунагие, смрадные, скакали в берлогах нищеты с немым проклятием.
ст. 43. А богач ведун умилялся, глядя на пляски с террасы мраморной… А кадили угодники ведуну из золотых кадильниц…
ст. 44. А когда стали доноситься вопли страдания, когда, заплясавшись, падали, конвульсивно подергиваясь, —
ст. 45. тогда закричал ведун, тогда заломил руки ведун и онемел ведун с распростертыми к небу руками.
ст. 46. Так вековой дуб, обезумевший от горя жизни, застывает в глухом порыве.
ст. 47. И потом побежал ведун, и законопатил ведун окна, чтобы ничего не слышать от мира сего. И стал предаваться ведун оргиям диким. В палатах золотых старикашка безобразничал.
ст. 48. И глухи и слепы развратники вавилонские, и глухи и слепы.
ст. 49. Хотя идет Вечность света и мрака.
ст. 50. Ныне злой одержим бесом: не видят они… Ныне чистый в ангелах — не видят они.
ст. 51. Пели о земле — понимали. Запели о Мире — не поняли.
ст. 52. Судный звон принимают они за бессмыслицу, откровение Бога небесного за бессмыслицу.
ст. 53. Блаженны заблуждающиеся во имя Сущности. Они видят Бога Зарниц.
ст. 54. Блажен — кто глух и кто слеп, а верит.
ст. 55. Горе тому, кто верит вполовину.
ст. 56. Если не можете совершенными быть, убейте жену
свою, Бога своего; падите: и очиститесь: болели душою, пали со зла на скверны мира сего.
ст. 57. Вот тот, кто болеет, кто борется. Хоть разбойник он — а человек.
ст. 58. Так я лечу… Меж бурь и туманов… Птицы рыдают. Мне светит бледная луна.
ст. 59. Так слышу я — голоса заоблачные, голоса примирения, голоса тихие.
ст. 60. Так — вижу я, что ворон прощается, так знаю я, что и убийца прощается: он боролся, страдал Он во имя Бога, Господа моего.
ст. 61. Меж бурь и туманов… Светит бледная луна.
ст. 61. Люди, болящие духом, бегут от жизни. Люди, чистые сердцем, бегут от жизни. Они видят «сущее».
ст. 62. Черствые бегут от вечности: не будьте им подобны.
ст. 63. Благословляйте «сущее», или болейте о сущем, или проклинайте «сущее», но не забывайте его:
ст. 64. Проклиная — вы любите; болея — вы любите.
ст. 65. А вы забываете, а я плачу о вас.
ст. 66. Братья, возлюбленные мои! Обижают меня за ничтожество мое. Гонят меня за любовь мою к вам.
ст. 66. И плачу я один, братья мои; страдаю за вас, а вы гоните меня.
ст. 67. Не смотрите на меня, на ничтожество мое; внимайте мне. Внимаете не мне, а Тому, Кто во мне.
ст. 68. Если б не от Него говорил — верили бы мне: но говорю о сущем от Сущего, а вы не верите симфонии вечности.
ст. 69. Говорю, а они не слышат симфонии вечности.
ст. 70. Вон туманы встают… и вздыхают, и стелются…
ст. 71. Вон откуда-то издали прощение и счастье. Но еще потерпит царь, но еще потерпит за любовь свою, за песни свои, за кровь невинных, за безумие свое.
ст. 72. А уже откуда-то издали я слышу тихую песенку… Далеко еще оно, за пределом времен……
ст. 73. Меж бурь, меж туманов [светит бледная луна… И вздыхают, и тают туманы.]
ст. 1. Бегут века. Планетные системы меняют свое направление. Жизнь в
ст. 2. Други, где я? Нет меня! Отыщите меня.
ст. 3. Века бегут. Планетные системы меняют свое направление. Жизнь в
ст. 4. Почему
ст. 1. Дальше и дальше в глубь веков. Дальше и дальше в грядущее… Дальше и дальше… Чтобы снова раскрылась картина того, чего не избежать ребенку седому.
ст. 1. Проходят времена, когда горы яств и вин в золотых и серебряных ковшах на столе у мудреца.
ст. 2. Проходят те времена.
ст. 3. …И тихо. Небеса онемели. Близ заката серебряно бледного Кто-то Гигантский в два взмаха взлете куполом облачным, белым. Мощным зигзагом стоит, гигантский и бледный.
ст. 4. И тогда разливается вдумчивая тишина.
ст. 5. И в этой тишине различает дитя и аккорд немой повселенного счастья.
ст. 6. И меч Божий, тихо скорбящий над миром.
ст. 7. Я снова подымаю завесу над вечностью; перстом беспристрастным указую на сущее…
ст. 1. Опять замок ведуна, озлащенный потиром вечерним. Горизонт в луне!.. Воспаленная зноем луна!
ст. 2. Горы с вершинами в тумане… Волны ударяются о берег… Чайка…
ст. 3. Терраса белого мрамора! Заря на мраморе! Огонь на мраморе! Заря белого мрамора!
ст. 4. И вот уж [бредет пес, и бредет колдун, и] бредет старик, и царь, [и рак, и ребенок бредет] по плитам зари белого мрамора.
ст. 5. Весь объятый порывом нездешним с остатками бреда и пляски виттовой.
ст. 6. [Тащится глупый и старый.]
ст. 7. [Изнуренный разгулом,] услышал он глас в синей вышине.
ст. 8. [И он] слышит песенку чистую, [и он слышит песенку] белую, как жалоба голубки.
ст. 9. И грустит [пес,] и стыдится [пес]. И отчаяние заволакивает горы.
ст. 10. Словно гигантское крыло ворона застилает мир, словно рак сжал мир меж клешней своих.
ст. 11. И льется грустная песенка на просторе… И нет бреда луны… И уже мерцанье зарниц.
ст. 12. В горы ушел дух черный, в горы ушел пан черный, пан тиран, ушел погибать.
ст. 13. Там, не здесь, еще ледяная пропасть, еще катаракт тупой, еще бред косматый.
ст. 14. Еще гаснут, как светильники без масла. Еще клокочет бессмысленная плоть. Сатана ходит по кладбищу, где ивы ревут, изогнувшись.
ст. 15. Это там — а здесь… Здесь —
ст. 15. — страждущий Иуда получает утешение; [страждущий Иуда]. Жизнь улетает из камышей грозным призраком. Роза наклоняется над волною. Шепот серебра в лунной сказке.
ст. 16. Слыша тихую песенку, прилетают белые Ангелы, погружают воспаленных безумием в хрустальный холод небес. Блеск неба: Бог ходит по святой земле… Кипарисы уплывают в даль холода и чистых стремлений.
ст. 17. Но различает дитя во́рон, [сиречь паршивый рак], аккорд немой повапленного счастья.
ст. 19. Слышит — Меч Праведник звучит в глубине небесной пустыни.
ст. 20. Видит — собрались у горизонта глыбы небесные с налетом свинцовым.
ст. 21. Слышит — несчастный — говорит у горизонта Сам Ветхого Завета, весь глыбами туманными заваленный.
