единственный самолёт в нашем парке, который может взлететь с автомобильной платформы.
Друзья-пилоты переглянулись. Лукашевич при этом молча пожал плечами, а Алексей Стуколин сделал круглые глаза и покрутил пальцем у виска.
– С автомобильной платформы? – переспросил Громов. – Кто вас надоумил? Это сумасшедшая идея.
– Ничего подробного, – парировал Фокин. – Такой вариант взлёта рассматривался ещё в конструкторском бюро. Собственно говоря, три платформы и три самолёта уже готовы, дело за малым – за вашим согласием…
– Я поддерживаю Костю, – сказал Лукашевич. – Что бы вы ни говорили, взлёт с автомобильной платформы – это чистое сумасшествие. У вас нет другого варианта? Насколько я понимаю, Калининградская область остаётся российской территорией? А значит, мы можем использовать калининградские военные базы и аэродромы…
– Не можем! – Фокин продолжал упорствовать. – В рамках этой операции Калининградская область – вражеская территория. Единственное, что мы можем, – это на короткое время развернуть платформы в конкретном месте, дать пилотам целеуказание, а после взлёта убраться оттуда на предельной скорости.
– Нет, вы явно не понимаете, о чём идёт речь, – снова взял инициативу в свои руки Громов. – Даже опытные пилоты, много лет осваивавшие «Як-38», жаловались на бесконечные проблемы с взлётом и посадкой. Этот самолёт в том виде, в каком он существует, не предназначен для ведения боевых действий. Даже если мы сумеем взлететь, как мы будем защищать борт с вашей Олбрайт?
– Она не моя Олбрайт, – огрызнулся Фокин, и на некоторое время наступило молчание.
Пилоты ждали. Они полагали, что решение этой проблемы раньше или позже найдётся. Отдавать просто так Копьё Лонгина американскому тайному обществу «Бнай-Брит» никто из них не собирался.
– Хорошо, – сказал Фокин, – попробую убедить вас по-другому. Помните, я как-то рассказывал вам о плане «Форс-мажор», разработанном стратегами НАТО? Это довольно интересный документ. В нём определены действия стран, входящих в Североатлантический блок, на случай резкого ухудшения политической ситуации в России. В числе других мер предусматривается и расчленение нашей страны на несколько независимых государств. С последующим переходом некоторых их них под административный контроль Запада. Сами понимаете, спокойно взирать на то, как кто-то делит нашу Родину на части, мы не можем. Мы должны – нет, просто обязаны! – не допустить реализации этого плана. Наш поход на «Варяге» был нацелен именно на это – остановить агрессию. Однако далеко не все в руководстве считают так же. Есть горячие головы, которые убеждены, что Соединённые Штаты – это «колосс на глиняных ногах». Они полагают, что Россия вполне способна справиться с Америкой и с другими странами блока НАТО. Мол, старой мощи вполне достаточно, чтобы стереть полмира в порошок, зато другая половина будет принадлежать русским безраздельно…
– Патриотично, – оценил Громов.
– Издеваетесь? – осведомился Фокин с недовольством. – Зря. Несмотря на всю сумасбродность идеи, её поддерживают достаточно серьёзные круги в правительстве и в армии. Но я ещё не закончил. Эти люди – будем называть их… э-э-э… нашими оппонентами – уверены, что только глобальная война поможет решить все проблемы текущего момента. При этом, однако, они понимают, что российское правительство в том виде, в каком оно существует, не способно вести большую войну достаточно продолжительное время – слишком многие внутри этого правительства и рядом с ним связаны с Западом, в той или иной форме «работают» на враждебные государства. Поэтому первым этапом в генеральном проекте «оппонентов» числится изоляция нашей страны на мировой арене. Они рассчитывают, что такая изоляция поспособствует падению нынешнего правительства и отстранению ориентированных на запад политиков от власти. Изоляция же станет свершившимся фактом после того, как независимое расследование обстоятельств падения самолёта Мадлен Олбрайт над Прибалтикой покажет, что её сбили русские пилоты.
– Ага! – не удержал восклицания Стуколин. – Мужики, а ведь нам предлагают сбивать наших!
– Погоди, – осадил его Громов. – Мы ещё никого не сбили. Тут другой вопрос имеет принципиальное значение. Если я вас правильно понял, капитан, сбитие самолёта Олбрайт над Прибалтикой приведёт к тому, что Россию объявят террористическим государством, изолируют, а потом применят план «Форс-мажор»?
– Совершенно верно, – подтвердил Фокин.
– Но ведь подобный сценарий приведёт к колоссальным жертвам среди россиян. А нас осталось не так много, чтобы позволить себе подобные потери.
– Возможные жертвы наших «оппонентов» заботят мало. К тому же, они исходят из того, что новая «холодная» война быстро перерастёт в «горячую», и тогда Западный мир сам упадёт к их ногам.
– Провокация, – пробормотал Громов. – Гадость…
– Надеюсь, теперь вы понимаете, какая ответственность лежит и на нас, и на вас. Я бы с удовольствием предложил вам «Су-33» и полгода на тренировки. Однако у меня нет «Су-33» и подходящей площадки в Калининградской области. А у вас нет полугода на тренировки. Мы в цейтноте, и «оппоненты» опережают нас на целый ход. Нам остаётся только защищаться…
– Скажите, – помолчав, спросил Громов, – а «Белый орёл» всецело поддерживает вас и ваши предложения? Или внутри вашего тайного общества тоже есть сторонники варианта активного противодействия Западу?
– Костя, ты чего, уже согласился? – изумлённо спросил Стуколин.
Громов недовольно дёрнул плечом, не отводя внимательного взгляда от Фокина. Капитан ФСБ и активист «Белого орла» выдержал этот взгляд, не сморгнул и не отвернулся.
– Разумеется, и среди функционеров «Белого орла» хватает таких, кто выступает за «кузькину мать» для Америки, – ответил он. – Однако в одном вы можете нам доверять: мы никогда не станем «партией войны». Слишком непредсказуемы последствия, да и людей жалко. В конце концов ради них мы и работаем.
– Удивительно это слышать от человека, который посылает нас на верную смерть, – съязвил Лукашевич.
– Спокойнее, Алексей, – предупредил Громов. – Мы сами на это идём, никто нас не заставляет. Ты что, плохо зарабатывал на «иномарках»?
– Хорошо зарабатывал.
– А почему ушёл на «Варяг»?
– Э-э-э…
– Тогда и не морочь капитану голову!
– Спасибо, – поблагодарил Фокин за поддержку. – Итак, вы согласны?
– А вы оставляете нам выбор? – Громов нерадостно усмехнулся. – Когда на одной чаше весов будущее России и наших детей, а на другой… Выбора нет… Мы согласны.
Обучение искусству управления лёгким штурмовиком «Як-38», включая подготовку к единственному, но очень ответственному вылету, проходило на базе одного из многочисленных авиаполков Шестой армии ВВС и ПВО Ленинградского военного округа. К удивлению Стуколина с Лукашевичем, после прибытия выяснилось, что в этой части их друга и командира Константина Громова хорошо знают, а его подвиги в составе «Русских витязей» помнят и ценят. Впрочем, сам Константин старался держаться в стороне от поклонников, сознавая всю степень ответственности за возможную утечку информации.
Инструктором троицы был лётчик с двадцатилетним стажем подполковник Михаил Андреевич Вересов. Нынче он летал на истребителе «МиГ-29», защищая прибалтийское направление от воздушных нарушителей, однако начинал свою офицерскую карьеру на авианосном крейсере «Новороссийск». Шесть лет он дрессировал сноровистого коня по имени «Як-38», пока руководство морской авиации ВМФ не поставило на этих самолётах большой и жирный крест. Пришлось Вересову поменять место службы. Впрочем, он был из тех людей, которые философски относятся к жизненным пертурбациям, воспринимая их даже не как «неизбежное зло», а как часть нормального течения жизни: сегодня – одно, завтра – другое, всё путём. Казалось, что вывести подполковника из состояния устойчивого равновесия невозможно, однако была тема, которая всегда задевала его за живое, вызывала адреналиновый отклик, пробуждала дремлющий азарт. Этой темой стала эпопея с полётом Матиаса Руста, который 27 мая 1987 года безбоязненно пролетел над частями ПВО Прибалтийского, Ленинградского и Московского округов и посадил
