Это значит, что даже за три-четыре дня до нашего наступления у противника не было абсолютно никаких сведений о том, что мы готовимся прорвать его фронт.
Далее Хейнрици и Гаук утверждают, что гитлеровское командование было настолько уверено в пассивности советских войск на Орловской дуге, что сняло оттуда свои резервы. «9 июля Гитлер удовлетворил многократные ходатайства командования группы армий «Юг» и разрешил ему использовать резервы. Группа армий «Центр» тоже решила использовать два соединения из своих резервов — 10-ю моторизованную и 36-ю пехотную дивизии, находившиеся в это время в районе Орла».[59]
В ночь на 10 июля были расчищены проходы в наших заграждениях, а в ночь на 11 июля — в заграждениях противника.
Перед этим вместе с работавшим на нашем КП командующим авиацией дальнего действия генералом Александром Евгеньевичем Головановым мы наметили массированные бомбовые удары по вражеской обороне, прежде всего по Дудино самому крупному узлу сопротивления. Голованов выделил для этого 100 тяжелых бомбардировщиков. Они должны были совершить два налета — в ночь на 11 и в ночь на 12 июля. Организовать надежный по-эшелонный выход самолетов на цель и обеспечить при этом безопасность наших войск — ведь использовались бомбы в две тысячи килограммов — оказалось довольно сложно. Пришлось разработать целую систему светового обозначения мест, где были расположены наши части. Как всегда, проявился организаторский талант А. Е. Голованова: оба удара тяжелых бомбардировщиков потом были нанесены в назначенное время, с большой точностью и очень помогли нам. Наступающий всегда беспокоится, не будут ли боеприпасы выпущены впустую. Так может случиться, если враг хотя бы в последний момент разгадает твои замыслы и выведет свои силы из-под огневого удара. Стремясь действовать наверняка, мы решили провести утром 11 июля разведку боем, да такую, чтобы враг принял ее за наступление наших главных сил.
Ночью авиация дальнего действия нанесла первый бомбовый удар по основным узлам сопротивления противника. С рассветом на позиции гитлеровцев был обрушен короткий, но мощный артиллерийский удар. Штурмовики поставили дымовую завесу перед вражеским передним краем. Под ее прикрытием в 3 часа 30 минут двинулись специально выделенные передовые батальоны — по одному от каждой стрелковой дивизии первого эшелона. В авангарде этой стремительной атаки шли коммунисты и комсомольцы. Так, в подразделениях 11-й гвардейской стрелковой дивизии впереди были заместитель командира батальона по политчасти старший лейтенант Ж. Ботвинский и парторг старший лейтенант Петров, 16-й гвардейской дивизии парторг полка лейтенант К. Жиенбаев и агитатор рядовой Сименцов, 18-й гвардейской дивизии — парторг батальона младший лейтенант В. Голованов, на ряде участков бойцы ворвались во вражескую траншею. Гитлеровцы открыли бешеный огонь изо всех видов оружия. Они израсходовали в тот день более десяти тысяч снарядов. А нам это и было нужно: артиллерийские наблюдатели старательно засекали вражеские огневые точки.
Внезапная атака передовых батальонов увенчалась успехом. На некоторых участках бойцы заняли первую вражескую траншею, захватили немало пленных. Дрались все геройски, доходило и до рукопашных схваток. Не на шутку встревоженный противник начал бросать в контратаки свои ближайшие тактические резервы. Из показаний пленных стало ясно, что действия нашей разведки враг действительно принял за начало наступления главных сил.
Более того, когда мы уже начали разведку боем, то есть фактически показали врагу направление наших наступательных усилий, немецкое командование отдало приказ ввести в бой резервы на участке своей 9-й армии. «Когда 11 июля в районе 2-й танковой армии внезапно начались атаки советских полков и батальонов, — пишут Хейнрици и Гаук, — наше командование, основываясь на прежнем поведении противника, сочло, что эти атаки имеют целью сковать находящиеся на орловском плацдарме немецкие резервы и тем самым воспрепятствовать их участию в ударе на Курской дуге. Командование группы армий «Центр» и 2-й танковой армии не придало значения этим атакам».[60]
Многие немецкие мемуаристы, в том числе генералы Типпельскирх и фон Бутлар, да саж пор утверждают, что мы начали наступление не 12, а 11 июля.
Teперь не было сомнений, что втянувшийся в бой противник уже не отведет сваи войска из первой полосы обороны, следовательно, снаряды нашей артиллерии не упадут на пустое место. Передовые батальоны держались цепко. Бой длился весь день и всю ночь. А в 3 часа 20 минут утра земля задрожала от грохота всей нашей артиллерии. Ее у нас было немало — на участке прорыва на километр фронта приходилось в среднем до 200 орудий, а на более важных участках — до двухсот шестидесяти стволов, не считая «катюш».
Артиллерийским наступлением искусно руководил командующий артиллерией армии генерал-лейтенант П. С. Семенов, подлинный мастер своего дела. Три тысячи орудии и минометов уничтожали живую силу и огневые средства главной полосы сопротивления противника. Основной удар был нацелен на Дудинскую высоту, господствующую над долиной реки Жиздра. Часть стодвадцатимиллиметровых минометов мы выделили для ликвидации минных полей да направлении атак танковых соединений.
Стремясь скрыть от врага момент перехода в атаку пехоты и танков, мы наметили план артподготовки: сначала короткий, всего пять минут, но мощный огневой налет, затем двадцатиминутная пауза, а после нее — контроль пристрелки. Гитлеровцы выйдут из укрытий, займут места в траншеях, а мы еще около часа будем вести стрельбу на разрушение и подавление. И только потом, после залпа четырехсот пятидесяти «катюш», обрушим на врага всю силу огня. Через пятнадцать минут пойдет пехота. Бушующий огневой вал будет постепенно продвигаться а глубииу. За ним последуют пехота и танки.
Артиллеристы хорошо подготовились: разведали основные цели, искусно, чтобы не насторожить противника, пристреляли их, оборудовали и умело замаскировали огневые позиции, детально разработали маршруты движения своих подразделений, наметили новые позиции, которые займут батареи, следуя за войсками. Генерал П. С. Семенов и его подчиненные творчески подошли к организации управления артиллерией, особенно в отношении создания корпусных артиллерийских групп, что подняло роль командования корпусов в прорыве обороны противника, Более двух часов гремела канонада. Артиллерийская подготовка была успешной. Пехота противника понесла тяжелые потери. Большинство оборонительных сооружений дзотов, блиндажей, бронеколпаков, пулеметных гнезд — было разрушено, взорваны минные поля, разворочены траншеи и хода сообщения. На первой позиции была полностью уничтожена пративотанковая артиллерия, разбиты артиллерийские и минометные батареи. Впоследствии мы установили, что из 25 разввданных артиллерийских батарей, по которым велся огонь, 13 уничтожены полностью вместе с прислугой, а 12 — выведены из строя. Пленные показали, что части первого эшелона 211-й и 293-й немецких пехотных дивизий потеряли более половины своегое личного состава. Столь высокая эффективность огня во многом объяснялася тем, что перед нами были хорошо разведанные цели, заранее распределенные между артиллерийскими частями. Артиллеристы говорили мне, что никогда прежде им не приходилось действовать по такой четкой, до мельчайших подробностей разработанной системе огня.
Не успела окончиться артподготовка, как над передним краем появились 70 наших бомбардировщиков. Вел их командир 204-й бомбардировочной авиационной дивизии полковник С. П. Андреев. Вслед за ними пронеслись 80 штурмовиков.
Под прикрытием артиллерии и авиации пехота устремилась на вражеские позиции.
Оборону противника мы прорывали на узком участке, и потому стрелковые корпуса наступали двумя и даже тремя эшелонами. Дивизии первого эшелона (кроме фланговых) построили все свои полки в одну линию, а сами полки — в три эшелона. Такое построений войск обеспечавало наращивание усилий.
Все танковые и самоходноартиллерийские полки, а также небольшие подразделения из состава танковых бригад мы придали стрелковым дивизиям для непосредственной поддержки пехоты. Танковые бригады с десантом пехоты на броне следовали в качестве передовых отрядов стрелковых корпусов.
Люди шли в бои с величайшим воодушевлением. Накануне в частях и подразделениях состоялась митинги. Бойцов и командиров ознакомили с боевой задачей. Агитаторы побеседовали со всеми солдатами, и общее настроение их можно передать одной фразой: «Там, где наступает советская гвардия, враг не устоит!» Каждый гордился званием гвардейца, стремился оправдать его в бою, сделать как можно больше для Родины, для победы. На партийных и комсомольских собраниях всем были даны конкретные задания —
