— У меня нет времени на бездельников. Возвращайся завтра, тогда посмотрим.
Конюх резко дернул за поводья, что было явной ошибкой — они выскользнули из рук, а кобыла дернулась в сторону.
Незнакомец приблизился.
— Тише, девочка, он просто пытается помочь, — произнес он.
Кобылица слушала, навострив уши, пока чужак приближался к ней, продолжая мягко разговаривать, постоянно подбадривая животное, пока не подошел и не взял под уздцы.
— Ну, ну, все хорошо. Ты же знаешь, сначала нужно прогуляться, а потом мы тебя покормим и дадим отдохнуть.
Майлз посмотрел на чужака с удивлением и завистью. Как только тот оказался рядом с лошадью, она подчинилась уговорам и последовала за ним.
— Ее нужно выгулять?
— Да. Полчаса, потом приведи назад и расседлай, я покажу, в какое стойло ее поставить.
Майлз проследил за бродягой. В конюшне находились два скакуна, как и указывалось в контракте. Чалый мерин не работал почти две недели, поэтому нужно его вывести и привязать к ограде, чтобы начать скрупулезный процесс сед-лания.
У каждого почтового коня имелось собственное седло, подходящее под спину животного. В отличие от обычного, с единственной подпругой, у почтового было три плюс нагрудник — в общем, оно сильно походило на военное, только легче по весу.
Не прошло и получаса, как появился гонец. Сам проверил крепления, одобрительно хмыкнул и, запрыгнув на мерина, даже не поблагодарил и не оглянулся.
Когда бродяга решил, что кобыла освежилась, он привязал ее к тому столбу, которым пользовался Майлз, а затем, не сказав ни слова, стал расседлывать. Конюх с удивлением наблюдал: ни одного неловкого движения, ни минуты, потраченной впустую. Пожав плечами, он сходил в конюшню и принес щетку с тряпицей, которую передал новоиспеченному помощнику, а потом забрал седло. После того как кобылу почистили, смыв пыль дороги, ее отвели в стойло, где ждали вода и овес.
— Если хотите, я вычищу стремена, — предложил незнакомец.
В этот момент Майлз впервые хорошенько рассмотрел его лицо и удивленно поднял бровь: длительный голод изменил черты, однако ни у одного крестьянина не могло быть таких высоких скул и ясных голубых глаз, чей взгляд пронзал насквозь. Хоть акцент и не выдавал в нем чужака, внешностью незнакомец сильно отличался от местных.
Майлз уже и не ожидал когда-либо увидеть потомка старых кровей, тем более одетого как попрошайка и стояще — го у дверей конюшни.
— Как ты сказал, тебя зовут?
— Джосан. Конюх подождал, но подробностей не последовало.
— Я Майлз, бывший солдат, а с недавнего времени — владелец конюшни, — сказал он. — А ты, судя по всему, знаешь, как обращаться с лошадьми.
Мужчина просто пожал плечами.
— Похоже, что да.
Несмотря на очевидную нужду, в чужестранце чувствовалась гордость, поскольку просить он ничего не стал. Просто ждал, когда хозяин примет решение.
— Все, что может понадобиться, найдешь в дальнем конце конюшни, а потом вычисти стойло и подготовь его для следующей лошади. Как сделаешь, найди меня, я накормлю тебя и решу, куда устроить на ночь. Согласен?
Джосан кивнул.
— Да, спасибо.
— Не благодари, пока не узнаешь, сколько заработал. Может, останешься недоволен сделкой, которую мы заключили, — ответил Майлз с удивительной для него самого честностью. Может, чужак и не знает, чего стоит, но Майлз-то понимал, с кем имеет дело. И хотелось бы воспользоваться предоставленным шансом по полной.
Майлз отправился в маленькую комнатушку спереди конюшен, служившую ему кабинетом, достал журнал расчетов и добавил две подписи: первую о прибытии новой кобылы, а вторую с номером императорского гонца, забравшего чалого мерина, и направление, в котором они последовали. Присмотр за почтовыми лошадьми обеспечивал стабильную прибыль, и если его скрупулезные записи не удовлетворят самым высоким запросам императорского бухгалтера, дела пойдут плохо. Старый вояка прислушался к непривычным звукам в стойле, странно, когда кто-то другой гнет спину там, но потом вернулся к счетам. Работа с цифрами не была его коньком, поэтому приходилось по нескольку раз перепроверять бумаги. Сверять расходы потребляемого корма, определять, хватит ли запасов, чтобы прожить зиму, как тратить все с умом.
Когда Джосан объявил, что закончил, Майлз проверил проделанную работу. Седло и стремена сверкали, кожу тщательно смазали, а металл отполировали до такой степени, что самый придирчивый сержант в императорском полку не смог бы найти изъяна.
— Концы попоны начинают расползаться, видите? — сказал чужак, показав на выбившиеся нитки. Пара десятков петелек в ряду из сотни — только острый глаз в состоянии заметить недостаток.
Конюх уставился на Джосана — может, тот над ним подшучивает либо так нуждается в работе, что готов на все, чтобы произвести впечатление на потенциального хозяина.
— Ты умеешь шить? — спросил Майлз.
— Нет.
— Вот и я тоже. — Правда, старый солдат мог зашить любую рану, но столь грубая техника вряд ли сослужит хорошую службу. Авось, Кармела поможет. Служанка из таверны через дорогу иногда соглашалась выполнить кое-какую работу, желая заработать несколько медяков, о которых хозяин и не подозревал.
В последний раз проверив кобылу, спокойно стоявшую в стойле после утомительного дня, Майлз закрыл на засов дверь конюшни и в сопровождении Джосана отправился к таверне, где обычно столовался. На мгновение замялся на пороге, подождав, когда глаза привыкнут к темноте. В небольшой комнатушке находилась дюжина столов, а длинный прилавок отделял посетителей от кухни. В помещении стоял дым столбом, хоть топор вешай, но конюх лишь довольно хмыкнул.
Поскольку вечер клонился к ночи, в столовой оставалось только двое крестьян. Майлз им радушно кивнул, и, не став дожидаться ответа, направился в дальний угол, в самую теплую часть таверны, за исключением, конечно, кухни.
К столу подошел Джулио, сын владельца, и принес тарелку с маслинами и хлебом.
— Сегодня рыба, — невозмутимо проговорил он.
Меню в забегаловке варьировалось в зависимости от товаров на рынке — покупалось то, что дешевле — и от настроения кухарки. Когда Джулиано ссорился с женой, всю неделю приходилось есть ячмень с острыми приправами. Судя по сегодняшнему предложению, домашняя идиллия восторжествовала.
— Рыбу для двоих. И вино, с двумя кружками.
— Желтое или красное?
— Желтое, — решил Майлз. — И кувшин с водой, чтобы разбавить.
Фраза привлекла внимание Джулио, и он мельком взглянул на Джосана, а потом кивнул.
Через несколько мгновений мальчик вернулся с двумя чашками и двумя кувшинами: один с водой, другой — с вином. Понимая состояние гостя, конюх сильно разбавил вино, прежде чем разлить по стаканам.
Они угощались оливками и хлебом, причем Майлз намеренно не ел много, чтобы помощник не заподозрил, что большая часть ужина достается именно ему. К тому моменту, как мужчины покончили с закусками, появился мальчик и поставил перед каждым по деревянной тарелке с копченой рыбой, завернутой в виноградные листья, и бобы.
Манеры Джосана казались безупречными: он нарезал рыбу на мелкие кусочки, как никогда не сделал бы попрошайка. И тем не менее чужестранец умудрился съесть свое блюдо прежде, чем начал конюх.
— Еще?
Джосан печально покачал головой.
