— Нет. — Сестра окинула взглядом кафе и понизила голос. — Но я уверена практически на сто процентов, что Эксетер — не настоящая ее фамилия.
— Вот как? Ну, это многое объясняет. Почему вы так думаете?
— Потому что я с первого взгляда подумала, что видела ее раньше. Только не могла вспомнить где. Но однажды утром она себя выдала.
— Как?! — воскликнула Джесси.
— Я не дала ей это понять — просто заметила, какой у нее приятный голос. Ты ведь понимаешь.
— Ничего я не понимаю, Джен! При чем тут ее голос?
— Однажды утром, — Женевьева Фуллер снова огляделась вокруг, — это было за день до ее выписки — я проходила мимо ее палаты и услышала, как кто-то тихо напевает чарующим голосом. Я заглянула туда, и будь я проклята, если это не была эта Эксетер. Возле ее кровати стояла ширма, так как ей принесли ребенка для кормления. Мне нравилось, что девушка ее профессии сама кормит своего ребенка — не то что эти шлюхи-паразитки, которые целыми днями торчат в ресторане Шраффта в норковых манто, пока чужие люди готовят их детям питание. Кажется, они думают, что Бог дал им грудь только для украшения...
— Что вы имели в виду под ее профессией, мисс Фуллер? — прервал ее Ричард Квин.
— Я как раз начала вам рассказывать. Она кормила ребенка и пела ему. Ну, в том, что касается голосов, меня не обманешь. Ты ведь знаешь, Джесси, как я помешана на поп-певицах. Я бы узнала нот голос где угодно. Многие предпочитают Роузмэри Клуни, Дайну Шор, Джо Стаффорд, Пэтти Пейдж и Дорис Дей — они, безусловно, хороши и в тысячу раз более известны, чем эта девушка, которая только начала записываться на пластинки, но помяните мое слово, в один прекрасный день она перещеголяет их всех.
— И ее настоящее имя...
— Я не уверена, что это ее настоящее имя, мистер Квин. Она выступала как Конни Кой. — Сестра Фуллер откинулась назад и прищурилась, наблюдая за произведенным эффектом, но выглядела разочарованной реакцией слушателей. — Я решила, что она здесь инкогнито, и ни за что не стала бы ее выдавать. Кроме того, как я говорила, мне казалось, что у нее какие-то неприятности. Но я готова поклясться на Библии, что это была Конни Кой — певица в ночных клубах. Говорите, она унаследовала деньги? Это чудесно! Да благословит ее Бог! Слишком много талантливых людей чахнет в безвестности. Когда найдете ее, мистер Квин, скажите ей, что я ее фанатка номер один, ладно? И что у нее чудесный малыш...
— Конни Кой... — задумчиво промолвил старик, когда Женевьева Фуллер ушла. — Вы когда-нибудь слышали о ней, Джесси?
— Я ни разу не была в ночном клубе после 18 декабря 1943 года, Ричард. Как я могла о ней слышать?
Но он пропустил ее реплику мимо ушей.
— Если бы не воскресенье, я бы мог раздобыть ее адрес одним из дюжины способов. А теперь нам придется ждать до завтра.
— Я знаю тринадцатый способ, — сказала Джесси.
— Какой?
— Посмотреть в телефонном справочнике.
Инспектор уставился на нее.
— Иногда, Джесси, я спрашиваю себя, что бы я без вас делал, — серьезно сказал он. — Прошу прощения.
Старик вернулся, размахивая клочком бумаги.
— Она живет на Восемьдесят восьмой улице, около Уэст-Энд-авеню! — возбужденно воскликнул он. — После вас, комиссар!
— Все еще нет никаких признаков мистера Уирхаузера, — заметила Джесси, когда инспектор Квин заводил машину. В течение дня они ни разу не видели черный «крайслер».
— Странно, — пробормотал старик.
— Может быть, он не работает по воскресеньям. Или его отозвали.
Инспектор промолчал, но всю дорогу посматривал в зеркало заднего вида.
Многоквартирный дом начала века, украшенный завитушками и декоративными балкончиками, изрядно обветшал и потрескался; некогда полосатые навесы поблекли; двери с железными решетками казались покрытыми струпьями; тротуар был расчерчен квадратами для игры в «классики». Все здание, казалось, съежилось от стыда.
В подъезде сильно пахло едой. Около настенного коммутатора, согнувшись на трехногом табурете под лампочкой в двадцать пять ватт, сидел тощий прыщавый юнец в униформе, которая была ему заметно велика, и читал сборник комиксов.
— Кто вам нужен? — Юнец даже не поднял взгляд.
— Мисс Конни Кой.
— Ее сейчас нет.
— Когда она вернется?
— Не знаю.
— Вон там дверь с надписью «Управляющий», — указала Джесси.
Старик кивнул. Они подошли к двери, и он позвонил.
Коренастый мужчина в рубашке без воротничка, поверх которой на шее торчала зеленая салфетка, открыл дверь.
— Да?
— Мне нужны сведения об одном из ваших жильцов — мисс Конни Кой.
— Я не даю сведений о жильцах. — Мужчина начал закрывать дверь, но она не поддавалась. Он холодно посмотрел вниз. — Так можно остаться без ноги. Хотите, чтобы я вызвал копа?
На ладони инспектора Квина блеснул золотой значок.
— Это другое дело, — усмехнулся мужчина. — Входите.
— Мы можем поговорить здесь. Кстати, как вас зовут?
— Маккиоун. Джозеф Н.
— Вы знаете, где сейчас мисс Кой, мистер Маккиоун?
— В городе ее нет. Она уехала три недели назад в пятницу. Сказала, что только на неделю, но, вероятно, ее там задержали.
— Профессиональный ангажемент?
— Да, она поет в ночных клубах. Как это называется... шансонетка. — Маккиоун покосился на Джесси.
— Значит, она может вернуться в любой день?
— Очевидно.
— Она давно здесь живет?
— Семь-восемь месяцев.
— Где она сейчас поет?
— В Чикаго. — Маккиоун посмотрел на юнца у коммутатора и понизил голос. — Что она натворила, капитан?
— Ничего. Она может понадобиться в качестве свидетеля.
— Рад это слышать, — сказал управляющий. — Она приятная девушка. Не повезло ее мужу.
— Так у нее есть муж?
— Да, военный. Сейчас он в Корее. — Маккиоун выглядел печальным. — Сделал жену беременной и отплыл, а она потеряла ребенка во время родов. Вернулась из больницы вся разбитая.
— Понятно. Вы знаете, в какой больнице она лежала?
— По ее словам, в каком-то военном госпитале в Джерси. Когда она въехала сюда, у нее только
