ТАСС уполномочен заявить

оборудовать хорошую стереофонику, создающую такое же настроение, как и то, которого добивается «Хилтон» своей радиофикацией номеров.

Хотим передать вам привет от вашей очаровательной «П». Она по-прежнему с нетерпением ждет встречи с вами. Ее и ваши дела в бизнесе идут хорошо, в ближайшее время «П» обещала подготовить для вас полный отчет о вложениях и возможных дивидендах».

Третья инструкция гласила:

«Дорогой друг,

очень просим вас фотографировать все попадающие вам секретные документы, а не выборочно, как вы это делаете сейчас. Никак не сомневаясь в вашей компетенции, мы, тем не менее, хотели бы исследовать все повороты, нюансы и положения, содержащиеся в них. Мы убеждены, что даже та фоторучка, которой вы сейчас пользуетесь, дает вам возможность фотографировать от двадцати до сорока страниц в день. Просим вас также прислать нам ваши записи бесед с теми руководящими работниками, которых вы встречали во время вашего отдыха в Пицунде. Пожалуйста, постарайтесь придерживаться того вопросника, с которым мы вас ознакомили, это облегчит нам изучение вашей информации для доклада ее самым высоким руководителям нашего правительства. По-прежнему максимум внимания уделяйте Нагонии, потому что в самое ближайшее время вы прочитаете в газетах о торжестве того дела, которому мы с вами совместно служим. Задуманное нами получило самую высокую санкцию, и теперь все решают дни, а не месяцы. После того как свершится то, во что вы вложили так много сил, видимо, вам следует отдохнуть. Мы готовы будем считать вас в „консервации“ три месяца, за это время вы укрепите нервную систему, хорошо проведете летний сезон, а затем мы восстановим наш контакт таким же образом, как мы это сделали полгода назад. Напоминаем, что следующая встреча состоится послезавтра в 23.30 в объекте „Парк“ в известном вам месте. Парольный сигнал с 18.00 до 18.30 у стоянки вашей „Волги“ на объекте „Паркплатц“; информация от нас будет заложена в „ветке“. Ваши друзья».

Генерал-лейтенант Федоров ознакомился со всеми документами, которые принес Константинов, походил по кабинету, остановился у окна:

— Что Дубов хранит в гараже?

— Дневники, письма, фотографии, — ответил Константинов. — Я еще не проработал их, сделали фотокопии, сохнут.

— Полагаете начать с ним игру?

— Он пойдет, Петр Георгиевич.

— Где-то в моем архиве военной поры хранится занятная таблица: из тех агентов абвера, которых мы заманили на радиоиграх, большинство сразу же согласились работать на нас… Но имеем ли мы право на игру в данном случае? Информация, которую он гонит в Лэнгли, — истинна. Объект — Нагония. Время путча — недели, точнее — дни. Мы просто-напросто не успеем подготовить достоверную информацию, они поймут нашу игру и перенесут срок — ударят еще раньше. А сейчас мы на коне, мы вправе обнародовать эту штуку. — Петр Георгиевич вернулся к столу, ткнул пальцем в фотокопии инструкций: — Сдается, что это произведет шоковое впечатление, придется Вашингтону отрабатывать назад.

— Они откажутся ото всего, Петр Георгиевич. Если мы не возьмем на тайнике здешнего разведчика ЦРУ, они откажутся.

— Где собираетесь брать Дубова?

— Дома. Сразу после работы, сегодня же. Медлить нельзя — сожжет инструкцию, мы останемся голыми.

— Да уж, голыми лучше бы не надо. Как это говорится — «нас не поймут»? А? Не поймут нас, останься мы без улик? Я-то вас никак не пойму — во всяком случае. Что от Славина?

— Он сегодня не вышел на связь.

— Повторно запросили?

— Никто не знает, где он, Петр Георгиевич.

Славин

— Послушайте, — устало повторил Глэбб, — если нашим газетчикам не поверили, то вашим разоблачительным публикациям не поверят и вовсе. Мы не реагируем на ваши разоблачения, как, впрочем, и вы — на наши.

— Мистер Глэбб, на разоблачения такого рода, о которых я сказал лишь намеком — вы же просили меня поинтриговать, — прореагируют. Адмирал не захочет иметь в конторе человека, связанного родством с нацистами и укрывающего от «Интерпола» женщину-агента, живущую по фальшивому паспорту. Пошли вниз, неудобно, Пол нас заждался…

— Я устроил Полу новое интервью у мистера Лоренса, он уехал, так что мы одни, не тревожьтесь. Пилар, ты не хочешь приготовить нам коктейль, гвапенья?

— С удовольствием. Что будет пить наш друг?

— То, от чего не мрут, — улыбнулся Славин. — На ваш вкус.

— Кто больше начитался авантюрных романов? — Женщина пожала плечами. — По-моему, вы, а не я.

Она спустилась по лестнице вниз, и Славин услыхал, как мягко хлопнула входная дверь; они остались в доме одни.

— Документы, которые вас свалят, — заметил Славин, — хранятся не в моем номере. Они укрыты вполне надежно.

— Это вы сказали к тому, что мне нет смысла ликвидировать вас? Боже, до чего вы все подозрительны, Вит. Хорошо, давайте начистоту, о'кэй?

— О'кэй.

— Мне будет неприятно, если все то, что вы схематично проговорили Полу, обретет форму документа — с именами, фотографиями, фактами. Другое дело, тот скандал, о котором вы помянули, оброс массой фантастических сплетен, там больше вымысла, чем правды, но я его не хочу. Ваши условия?

— Меня, как и Пола, интересуют имена «добрых друзей» фирмы мистера Лоренса, ничего больше.

— Какой национальности?

— Нашего гражданства, понятное дело.

— Что вам это дает?

— То же, что и Полу, — сенсацию.

— Я вам отдам имена, а вы, в свою очередь, передадите мне документы, связанные с Гонконгом.

— А с нацизмом? С женщиной, которая живет по чужому паспорту, — это вас не волнует?

— Я определяю «Гонконгом» весь комплекс вашей информации.

— Хорошо. Перенесем встречу на завтра?

— А сейчас уже завтра.

Славин посмотрел на часы: половина третьего утра.

— Предложение? — спросил он.

— Вы пишете мне имена участников Гонконгского дела, а я пишу вам имена тех друзей Лоренса, которые известны мне.

— Договорились. Где можно сесть? Внизу? Или там гости?

— Почему? Пошли вниз.

В холле, когда Славин и Глэбб спустились, была одна Пилар. Она стояла у огромного, во всю стену, окна, прижавшись лбом к стеклу.