Виктор.
– А вдруг их сюда много соберется? Может, у них тут какой-нибудь бандитский съезд назначен? – рассуждал Мирон.
Как бы там ни было, а оставалось только ожидать.
На рассвете побежали в пущу, подложили в свой запасной огонь дров и со шкурами на плечах отправились к гряде.
Позади остались шалаш и угасший костер.
Забрались в орешник, расстелили шкуры, замаскировали ветвями свое убежище и принялись ждать.
Сначала казалось, что бандиты вот-вот появятся, но когда миновало несколько бесконечно долгих часов, друзья начали думать, что те и вовсе не придут.
Около полудня Виктор решительно запротестовал:
– Чего так сидеть? Срок-то завтра.
Мирон тоже думал, что сегодня гостей не дождаться, но время от времени у него мелькала мысль: а вдруг?
– Покараулим еще часа два и тогда уйдем.
С трудом просидели они эти два часа в засаде. Подсознательно оба чувствовали облегчение: бандиты не пришли, отодвинулась неприятная минута встречи. Остаток дня провели на «пастбище», хотя все время чувствовали себя тревожно: а вдруг под вечер явятся?
Собрали грибов и пошли «на кухню», как сказал Виктор. Там поджарили грибы, поужинали и остались ночевать возле костра.
Чуть начал брезжить рассвет, как оба уже были на наблюдательном пункте. Опять началось нудное и напряженное ожидание. Опять проходил час за часом, но никто не появлялся. Однако теперь друзья не отважились покинуть засаду и просидели до вечера.
– Эх, скорей бы перестреляли этих бандитов! – сказал Виктор, выбираясь из укрытия.
– Что ты говоришь? – с шутливым ужасом крикнул Мирон. – Если их теперь расстреляют, нам придется сидеть здесь до зимы.
– Прости, забыл об этом, – засмеялся Виктор. – Так и быть, пусть еще немного поживут. Но такое сидение хуже самой тяжелой работы! Пойдем хоть чаю напьемся. Говорят, из брусничника получается отличная заварка.
– Очень кстати, – согласился Мирон, и оба начали собирать брусничник.
Мирон вдруг остановился и начал внимательно рассматривать растения.
– Слушай, – сказал он, – это не брусничник.
– Почему?
– Видишь, с нижней стороны листа сетка, но не такая, как у брусничника, да и стебель светлее.
– По таким мелким признакам судить нельзя, – недоверчиво произнес Виктор.
– Жаль, что он еще не цветет, по разнице в цветах виднее. А будь ягоды, и совсем не ошиблись бы. Если это мучница, а не брусничник, в середине ее ягод находится как бы мука. Она очень ценная и дает разные лекарства, черную краску, дубильные материалы для обработки шкур.
– Если так, я готов искренно уважать тебя и твою ботанику. Вот бы напились чайку! Пожалуй, и одубеть недолго от такого чая. Давай лучше наломаем малинника. Полезнее.
– Можно найти и настоящий брусничник.
– А ну его! Опять нарвешься на какую-нибудь мучницу. Я лично – за малинник.
Вернулись на свою «кухню», напились чаю, приготовленного в жестянке.
– Хорош чаек! – похвалил Мирон. – Жаль только, меду больше нет.
– Это еще полбеды, – сказал Виктор, – но вот мясо начинает портиться, хоть и жареное. Завтра еще так-сяк, а послезавтра в рот не возьмешь.
– А сушеное?
– В середине все еще сырое.
Опять провели ночь возле костра.
Третий день прошел так же, как и два предыдущие. От усталости оба вскоре уснули как убитые. Крепко проспали до самого вечера.
Первым проснулся Мирон. Встряхнулся, вскочил, сначала даже не понял, где он и что с ним. Рядом громко похрапывал Виктор.
– Эй ты, сторож! – толкнул его под бок Мирон.
– А? Что? – вскочил тот.
– Знаешь ты, что храпишь на весь лес? Наши гости на той стороне болота услышали.
– А ты?
– И я спал. Это же сумасшествие! Нас могли прирезать, как цыплят!
– Боюсь, что они, проклятые, никогда не придут, – позевывая, сказал Виктор.
– И все же рисковать нельзя. В следующий раз будем спать по очереди.
И этот день миновал. И второй. И еще один. И еще…
Хлопцам было теперь очень трудно. Мясо портилось все больше и больше. «Пастись» днем они не могли: приходилось лежать в засаде. Даже когда выползали к бобрам за водой, казалось, что вот-вот их заметят. Одно утешение и спасение от сильно пахнущего мяса – горячий чай по ночам.
С каждым днем напряжение усиливалось: от любого шороха хлопцы вздрагивали, как от электрической искры. Они выбились из сна, стали раздражительными.
Все это, вместе о плохим питанием и сидением на одном месте, обессилило их: часто кружилась голова, темнело в глазах, дрожали ноги. Прошлые дни казались счастливыми в сравнении с нынешними.
То чудилось, что вот уже идут, даже слышны шаги и голоса, то вдруг приходила уверенность, что сидят они напрасно, бандиты и не думают идти сюда.
– А вдруг их уже поймали и посадили в тюрьму? – грустно говорил Виктор.
– Все может быть, – вздыхал Мирон. А через минуту опять:
– Но ведь должен же кто-нибудь прийти сюда за товаром? Не оставят они его тут.
– Могут прийти и зимой, и на следующий год.
А если всех переловили, могут и никогда не прийти…
Послышался хруст. Хлопцы опять напряглись, опять появилась надежда. Но то протискивался сквозь заросли дикий кабан. Из засады было видно, как он спокойно и неторопливо начал возиться в нагретом солнцем болоте.
– Эх, хорошо бы пальнуть в пего! – сверкнул глазами Виктор. – Наверняка попали бы. Вот тебе и свежее мясо.
Зачесались руки и у Мирона. Что будет, если бандиты не придут? Придется голодать еще больше, а между тем они могут запастись мясом. И все же начал доказывать Виктору, что это очень рискованно:
– Можно наверняка сказать, что они не явятся? Нет. Ну, а если придут, мы погибнем. И выстрел могут услышать, и следы не успеем уничтожить.
Кабан тем временем исчез.
Ночью возле костра друзья страшно жалели, что упустили драгоценную добычу. За это время они успели бы разобрать и спрятать кабана, надолго обеспечив себя мясом, а теперь что будет?
Мирон насупился. Он чувствовал, что перемудрил со своей осторожностью. И все же ради защиты перешел в наступление:
– Скажи честно, мог ли ты поручиться, что они сегодня ни в коем случае не явятся?
– Конечно, поручиться никто не может, но…
– Подожди. Значит, можно было предполагать, что враги наши будут сегодня на острове?
– Ну, можно.
– А ты знаешь, чем нам это угрожало?
– Ну, знаю.
– Так вот: маленькая возможность погибнуть серьезнее большой возможности поесть!
– Но ведь у нас есть револьверы! – не сдавался Виктор.
