Сердце девушки разрывалось от боли за подругу. Она спросила:
– Ты можешь рассказать мне обо всем? Я пойму тебя, если ты захочешь промолчать, но мне так тяжело видеть, как ты страдаешь! Может, я чем-либо смогу тебе помочь?
– Ты ничего не сможешь сделать! Никто ничего не может сделать! Моему горю помочь уже нельзя. Но хочу сказать тебе, что скоро, возможно, и тебя ждет та же участь!
– Что за участь? – выпытывала Валентина, все еще опасаясь и ожидая самого худшего.
В ее сердце хранилось столько тайн! Какая же из них раскрыта?
– Участь… забеременеть! – выпалила Розалан срывающимся голосом.
– Забеременеть?.. Розалан!.. Как чудесно! Ты ведь всегда хотела родить ребенка! – воскликнула Валентина.
Розалан снова начала всхлипывать.
– Перестань плакать! Ты боишься, что тебя выгонят из дворца? Глупенькая!
– Нет… но я так несчастна! Ты права, я всегда тосковала по ребенку, а теперь ношу его под сердцем! Мне бы следовало радоваться, как никогда в жизни: я живу во дворце и в состоянии дать кров, пищу и заботу своему ребенку… и все же… я несчастна!
– Но почему?
– Из-за Ахмара! – призналась Розалан, горе переполнило ее большие черные глаза. – Этот ребенок не от Ахмара!
– Я понимаю, – тихо произнесла Валентина. – Ты говорила, что хоть он и сохранил, несмотря на кастрацию, мужскую силу, отцом ребенка никогда не станет. Кажется, я догадалась… Ахмар сердит на тебя?
– Нет. В том-то все и дело! – выпалила бедуинка, прежде чем ее подруга успела обдумать возникшую мысль. – Ахмар вовсе не сердится! Он рад, зная, как я всегда мечтала о ребенке!
Валентина смутилась.
– Так в чем же тогда дело? Если Ахмар рад случившемуся и все еще любит тебя…
– О, Валентина! Как ты не понимаешь? Ахмар только говорит, что он рад! Я слишком долго жила в пустыне и хорошо знаю образ мыслей мужчин! Искренне они не могут обрадоваться тому, что любимая женщина зачала ребенка от другого!
– Розалан! Это не так! Я знаю многих мужчин, которые любят чужих детей, вовсе не являясь их отцами! Многие из них дали ребенку свое имя и наделили равными правами на наследство! Ахмар любит тебя, он станет любить и твоего ребенка!
– Может быть, так поступают мужчины в той стране, откуда ты родом, но не у нас!
– Ахмар ведь сказал, что рад за тебя? Он сказал, что по-прежнему тебя любит?
– Да, – прошептала Розалан. – Но я знаю: это только слова! Когда он увидит, как растет день ото дня у меня живот, начнет думать иначе. Ахмар не захочет остаться с женщиной, нянчащей плачущего ребенка. Нет, Валентина, таковы все мужчины!
– Это неправда, Розалан – мягко утешала девушка подругу, думая о Менгисе и о том, как разительно отличается он от своего брата. – Ты обижаешь Ахмара, утверждая, будто твой возлюбленный такой же, как все остальные мужчины! Если это так, почему же ты до встречи с ним никогда раньше не влюблялась?
– Как ты не понимаешь! Я люблю Ахмара, но знаю, что рано или поздно он причинит мне боль, которую я не смогу перенести! Поэтому я и прогнала его от себя, и больше мы не будем делить с ним одно ложе.
– И он ушел, даже не попытавшись переубедить тебя?
– Я пригрозила убить себя, если он не уйдет, и он ушел. Все его клятвы мне ни к чему! Я знаю, в глубине души Ахмар переживает! – Розалан снова стала всхлипывать.
Валентина обняла ее покрепче. Никакими словами нельзя было облегчить горе бедуинки, и на сердце ее подруги тоже легла печаль. В конце концов Розалан высморкалась, вытерла глаза и прикрепила яшмак, однако большие глаза по-прежнему оставались полны невыразимой муки.
– Подумай о своем ребенке! Все эти рыдания не пойдут ему на пользу! – сказала Валентина.
– Я знаю, это плохо для ребенка, но ничего не могу с собой поделать! Когда я думаю об Ахмаре и как он был добр ко мне… нежен… ласков… – Розалан снова всхлипнула. – Но я должна перестать о нем думать! Теперь я должна думать прежде всего о ребенке, – ее глаза засветились, впервые с того времени, как вошла она в эту комнату. – Это будет мальчик! Я уверена! Сильный и храбрый! Я научу его всему, что знаю, и прослежу, чтобы он брал уроки у лучших учителей. Однажды он станет великим человеком. Послушай! А вдруг это девочка? Бедняжка! Участь женщин тяжка в наших краях, так ведь, Валентина? Но от того я буду любить ее еще больше и научу, как выжить в этом мире мужчин, – руки бедуинки обвили шею подруги. – И ты мне поможешь воспитать девочку, да?
– Да, – засмеялась Валентина, думая, как же давно не держала она на руках младенца.
Ей захотелось носить под сердцем ребенка Менгиса. Собравшись с мыслями, она спросила:
– Не могла бы ты сказать мне, чей же все-таки это ребенок? Я считала, раз Ахмар завладел твоим сердцем, то ты и не посмотришь ни на кого другого!
– Я могу тебе сказать, и тогда ты поймешь, почему я возлагаю такие надежды на будущее этого дитя! Его отец – султан Джакарда, – беззаботно сообщила Розалан, не заметив потрясения подруги. – Помнишь, когда Саладин и его военачальники приезжали в Напур ради закупок продовольствия? Это было накануне того дня, как умер эмир. Тогда ты провела ночь с Саладином.
Валентина непроизвольно кивнула, подтверждая, что помнит ту ночь, но сама даже не заметила своего
