но и своему родному языку.
Розалан принялась сворачивать свой тюфяк, а затем вышла из шатра и вернулась с чашей свежей воды и какими-то широкими одеждами.
– Ты почувствуешь себя гораздо лучше, когда мы смоем с тебя грязь и пыль. Бедная голубка! – приговаривала бедуинка, совсем как старая Сина.
Сина! Старуха знала: Беренгария замышляет что-то недоброе против давней подруги! А ведь у их старой няньки странно блестели глаза, когда она говорила о сарацине! Паксон! Он вступил в сговор с Синой, пообещав приехать за Валентиной, чтобы спасти ее от Беренгарии!
Ах, почему же она не послушалась старую женщину и не уехала с сарацином! Темные выразительные глаза султана в последнее время смотрели на нее с таким восхищением, что Валентина чувствовала себя красавицей, а его настойчивость и объятия всегда вызывали у нее в душе такие странные чувства!..
Омовение тела теплой водой уменьшило боль. Розалан ласково и умело помогала Валентине освободиться от одежды и осторожно обмыть израненное тело. Проворно ухаживая за больной, бедуинка болтала непрерывно.
– Я не могу все время называть тебя бедной голубкой! Наверное, у тебя есть имя! Как же тебя зовут?
– Валентина.
– Валентина! Никогда не слышала такого имени! Откуда ты? Где твой дом?
Девушка не знала, как ответить, чтобы не оказаться сразу же разоблаченной.
Розалан заглянула растерявшейся Валентине в глаза.
– Можешь рассказать мне правду! Обещаю, что не выдам тебя. Думаю, я уже угадала, в чем дело!
Порывшись в складках серого одеяния, бедуинка вытащила тонкую золотую цепочку с крестиком. Валентина вскрикнула, ее рука непроизвольно метнулась к шее.
– Я сняла это с тебя прошлой ночью, когда ты спала. Если б воины Малика эн-Насра увидели на тебе крест, то сразу же убили бы! Я знаю, ты христианка.
Валентина устало объяснила, как оказалась возле тюрьмы и по случайности избежала участи, уготованной для нее вероломной королевой. Розалан печально смотрела на девушку. Смуглое миловидное лицо выражало такую жалость, что Валентина с тоской отвела взгляд.
– Откуда же ты знаешь наш язык? – спросила Розалан, заканчивая омовение.
– Мой отец был врачом при наваррском короле Санчо. В молодости он совершил путешествие в Святую землю и подружился с двумя мусульманами, Хасаном и Меджулом. Оба они были приговорены к смерти Старцем Гор за их сочувствие египетскому эмиру. Отец помог им бежать, и они уехали в Наварру, где стали жить под покровительством моего отца. Хасан и Меджул были молодыми людьми, когда им пришлось бежать, и оба оказались совсем одни в совершенно незнакомой стране. Полностью доверяя им, отец позволял мне проводить с ними много времени. Хасан и Меджул присматривали за мной. Они тоже занимались врачеванием: исцелением больных и раненых. Вот так я и научилась вашему языку.
– Значит, такова была воля Аллаха, Валентина! Судьбу изменить нельзя, но ты оказалась подготовлена к неизбежному. Не бойся! Твой секрет умрет вместе со мною! Дай-ка мне взглянуть на твою спину! Видно, тебе пришлось познакомиться очень близко с христианским правосудием – поркой!
Валентина непроизвольно сжалась, поворачиваясь спиной к Розалан.
– То было не христианское правосудие, а месть ревнивой женщины!
Глаза Розалан загорелись любопытством.
– Королева обнаружила, что ты спишь с ее мужем?
Потрясенная предположением бедуинки, Валентина воскликнула:
– Нет! Это случилось всего лишь из-за ее подозрений! Я бы никогда не позволила себе…
– При удачном стечении обстоятельств ты вполне могла бы себе это позволить, бедная голубка! – рассмеялась Розалан.
Смущение Валентины подсказало ей, что эта странная христианка все еще девственна.
– Ты уже достаточно взрослая, чтобы не защищать столь упорно свою невинность! Женщины пустыни познают первого в своей жизни мужчину к тому времени, как им исполняется двенадцать!
– Что же, по-твоему, я должна делать? – зардевшись, еле слышно спросила Валентина дрожащим голосом.
– Спать с мужчинами, конечно! – рассмеялась Розалан. – Как же иначе, ты думаешь, я добыла воду, чтобы омыть твое тело? И еду тоже? Я их заработала! Я откликаюсь на нужды солдат в женской ласке, а они дают мне воду и пищу. Это же так просто! Многие женщины этим здесь занимаются. Некоторые из нас вдовы, потерявшие мужей в битвах. Таким образом они содержат свои семьи.
Валентина бросила взгляд на тюфяк, принадлежавший бедуинке.
– Нет, бедная голубка, этой ночью в шатре я никого не принимала. Иначе, думаешь, ты спала бы под моими одеялами? Нет, Валентина, я не настолько великодушна! Укрыла я тебя ими лишь потому, что сама провела ночь с одним храбрым воином. Он согревал меня, не давая замерзнуть.
Розалан неправильно истолковала вопрошающий взгляд Валентины.
– Я никогда не оставила бы тебя, но у меня только что кончились месячные, и уже неделю я получала еду и питье в долг. Но ты была в безопасности. Я не сняла с шатра красную тряпку, что означало: у тебя месячные. Мусульманские мужчины не ищут благосклонности женщин, когда те считаются нечистыми.
Валентина покраснела еще сильнее. Ну вот! Всем объявили, что у нее месячные! Господи, что она делает здесь, в неприятельском лагере в одном шатре со шлюхой?
