буду молиться за него и вспомню о нем в предсмертный час. Вряд ли я переживу эту ночь. Завтра я буду мертва, так как истеку кровью.
Гунда, вспомнив о своей ране, ощупала грудь. К крайнему своему изумлению, она заметила перевязку. Правда, эта перевязка была сделана наскоро, но все же ее наложил человек, несомненно, сведущий в хирургии. Гунда никак не могла понять, как могло это случиться. Ее перевязали и все-таки оставили на поле сражения. Ее перевязал врач и все-таки не увез отсюда.
Мало-помалу Гундой стали овладевать изнеможение и усталость. Она не хотела поддаваться им, боясь заснуть навеки. Она всмотрелась в окружающую темноту и вдруг увидела рядом с собой мужчину, по-видимому, мертвеца. Это был высокий, стройный красавец, одетый не в военный, а в охотничий костюм. Гунде показалось, что лицо его ей знакомо, что когда-то она уже видела его. Вдруг точно пелена спала с ее глаз. Она вспомнила все.
Это было в ту ночь, когда пожар уничтожил много строений в деревне Доцгейм, когда все село разыскивало Ганнеле, когда она, Гунда, вместе с патером Бруно проникла в горящую усадьбу старого скряги Кольмана, чтобы извлечь из пламени несчастную сироту. В ту ночь, когда разъяренные крестьяне обвинили Ганнеле в поджоге и собирались подвергнуть ее пытке, опустив несчастную в глубокий колодец, внезапно явился тот самый человек, который лежит теперь тут на земле рядом, и спас Ганнеле от смерти, отрубив голову зачинщице злодеяния. Тогда доцгеймские крестьяне в ужасе и изумлении шепотом передавали из уст в уста его имя: Генрих Антон Лейхтвейс.
— Да, это Лейхтвейс, — пробормотала Гунда, — рядом со мной лежит знаменитый разбойник. Кажется, он мертв. Он не шевелится, и глаза его закрыты. Спаси, Господи, его душу и прости ему все прегрешения во имя того хорошего, что он сделал!
В это мгновение Гунда вздрогнула. Ей показалось, что вблизи кто-то шепчется. Обернувшись, несмотря на страшную боль во всем теле, она увидела нечто такое, от чего у нее застыла в жилах кровь.
Приблизительно в ста шагах от нее двигались три фигуры: двое мужчин и одна женщина. Судя по одежде, это были крестьяне. Но один из них, несомненно, был не крестьянин: по цвету лица, черным волосам и нечесаной бороде он походил скорее на цыгана. Это подтверждалось и его костюмом. По- видимому, он был ранен, так как носил на голове повязку, причем все лицо его было покрыто пластырями. Гунда содрогнулась, увидя глаза этого человека. В них сверкала жадность хищника, коварство и злоба дикого зверя. Девушка сразу поняла, что это за человек.
Три таинственных путника шли, наклонив головы, как бы ища чего-то на земле. Вдруг цыган остановился и сделал своим спутникам знак рукой. Те подошли. Гунда увидела, как цыган опустился рядом с трупом какого-то офицера.
— Смотрите, — хриплым голосом проговорил он, — видите бриллиант на его пальце? Приготовь мешок, Веслав. Ты получишь перстень вместе с пальцем.
Крестьянин вынул из-за пазухи мешок и открыл его. Совершилось невероятное, отвратительное преступление, на которое способен лишь человек с душой хищника. Цыган вынул нож. Женщина подняла руку офицера, и негодяй одним ударом отсек палец. Этот палец с бриллиантовым перстнем он положил в мешок. Это были мародеры.
За несколько дней до этого Гунда слышала в лагере рассказы об этих злодеях, которые по ночам обходят поле сражения, чтобы удовлетворить свою жадность и грабить среди царства смерти. Тогда Гунда не задумалась над этим рассказом, но теперь она в невыразимом ужасе смотрела на грабителей. Злодеи подходили все ближе. Они остановились возле какого-то австрийца с оторванной ядром ногой. Несчастный был еще жив, но с ним произошло то же, что и с Гундой, его позабыли на поле сражения. Он попытался приподняться, чтобы бежать, стараясь ползти на руках и одной ноге. Но в то же мгновение на него накинулась женщина.
— Добейте его! — крикнула она своим спутникам.
Веслав, кроме мешка, держал на плече дубинку, обитую железом. Он сбросил мешок, замахнулся и размозжил несчастному австрийцу череп. Гнусные злодеи бросились на свою жертву, обыскали карманы и вынули оттуда кошелек.
— Посмотрим, много ли денег, — жадно проговорила женщина. — Вероятно, это какой-нибудь маменькин сынок, которого родители снабдили большими деньгами, отправляя в поход.
При бледном свете луны цыган пересчитал на ладони содержимое кошелька: два гульдена и шестьдесят четыре крейцера. Из-за такой ничтожной суммы был убит человек, из-за таких грошей было совершено зверское злодеяние.
— Там кто-то шевелится, — сказала женщина, указывая на Гунду. — Там лежит молодой прусский гусар. При нем мы наверное что-нибудь найдем. Ведь гусары — народ богатый, они все время швыряют деньгами.
Гунда с глухим стоном припала к земле. Она не сомневалась, что настал ее последний час, и содрогнулась при мысли о таком ужасном конце. Она хотела подняться и бежать, но у нее не хватило сил. Убийцы приближались к ней. При свете луны ясно выступали их зверские лица. Вся одежда, руки и лица злодеев были забрызганы кровью несчастных жертв — добитых ими раненых, которые могли бы быть еще спасены. Женщина-грабительница очень торопилась: она первая добралась до Гунды и, не обращая внимание на кровь и грязь на земле, опустилась рядом с ней на колени, вцепилась руками в шею молодой девушки и прошипела:
— Не бойся, молодец, тебе не долго придется страдать. Нельзя же оставлять тебя надолго здесь в холоде, надо помочь тебе. А, ты дрожишь? Погоди, скоро все это кончится и ты не будешь уже ощущать ни холода, ни жары. Ты будешь вполне спокоен.
Она обернулась и крикнула цыгану:
— Давай скорей нож, Риго. Достаточно один раз полоснуть его по горлу, он и без того уже почти мертв.
— Убери свою голову, — сказал цыган, — а то она мешает мне работать. Вот так. Сначала я вытру нож, а то к нему прилипли волосы.
Цыган вытер нож об полу своего кафтана, а женщина-изверг придавила голову Гунды, чтобы удобнее перерезать ей горло.
— Сжальтесь, — простонала несчастная девушка, — пощадите мою жизнь! Возьмите все деньги из моих карманов, но не убивайте меня.
— Ладно, милый. Мы с тобой живо покончим. Ведь чехи народ покладистый, мы исполняем все желания. А чего ты можешь желать в настоящую минуту, как не избавления от страданий. Ты готов, Риго? Пошевеливайся! Впереди еще много работы, и нам надо торопиться, если мы хотим разбогатеть до завтрашнего утра. Надо будет…
Она не договорила. За ее спиной раздался выстрел. Женщина-грабительница, не успев даже вскрикнуть, упала с размозженным черепом на землю. Рука ее, обхватившая горло Гунды, разжалась. Несчастная Гунда вздохнула свободнее.
— Негодяи! — прогремел гневный мужской голос. — На виселицу вас! Для вас и петли палача жалко! Мародеры! Злодеи! Хоть Лейхтвейс и ранен, он все же сумеет уничтожить мерзавцев.
И действительно, Гунда была спасена выстрелом Лейхтвейса. Разбойник вовремя очнулся и вовремя увидел, что делается вблизи него. Лежа рядом с Гундой, он следил за мародерами и видел, как изверги собирались зарезать ее. Совершенно бесшумно достал он лежавшее рядом с ним ружье Бруно, взвел курок и в последний момент убил грабительницу наповал.
Сообщников женщины объял ужас. Цыган Риго выронил нож: его испугал не столько выстрел, сколько имя Лейхтвейса. Этого было вполне достаточно, чтобы заставить цыгана обратиться в бегство.
— Беги, Веслав! — крикнул он, — нас предупредил другой, с которым нам не справиться. Нас увидел Лейхтвейс. Спасайся! Беги за мной как можно скорее!
В тот момент как мародеры бросились наутек, им навстречу показался Бруно. Он прицелился в них из пистолета.
— Стой, — крикнул он, — или выстрелю!
— Беги направо, — взвизгнул цыган, — беги туда скорее!
Но внезапно, точно из-под земли, перед мародерами выросли четыре всадника. На некотором
