Когда Аврора несколько успокоилась, Рэн приподнял ее подбородок и испытующе заглянул в глаза.
– Ты что-то скрываешь от меня, красавица?
Аврора помолчала, опасаясь, что Рэн ей не поверит.
– Во сне я испытывала чью-то ненависть, Рэнсом. Ее источник – жадность и сила, только не понимаю, от кого это исходит. – Аврора вздрогнула. – Сначала мне казалось, будто причина в том, что это из-за того, что я попала на твой корабль и твоим людям это пришлось не по душе. Но я знала, что моряки просто злятся на меня. Источник той ненависти не здесь. Нет! – Теперь она говорила решительно. – Он находился в гостинице, когда волна ненависти обрушилась на меня.
Рэн отстранился от нее.
– Но какая, черт возьми, разница?
– Рассердиться легко, Рэнсом. – Она многозначительно посмотрела на него. – Ненавидеть куда труднее.
Он ощутил досаду, его взгляд выразил сомнение.
– Я не могу объяснить тебе этого. – Аврора пожала оголенными плечами. – Просто я знаю, что это так.
Рэн пристально смотрел на нее, вспоминая то, что видел. Вот она, обнаженная, склонилась над своим «волшебным камнем», вот разговаривает с дельфином. Девушкой движет святая вера в целительные свойства приготовленных ею лекарств. Она шепчет странные заклинания, всегда достигает успеха в исцелении тяжелобольных и… расплачивается за все это.
Вдруг у него вырвалось:
– Да ты настоящая ведьма!
Она подняла брови:
– Я – заклинательница, так же, как ты – христианин, а Рахман – мусульманин. Пожалуй, ведьма, если ты предпочитаешь называть меня так. О, я вижу по твоим глазам, я вижу, что ты боишься меня.
– Нет, но если бы меня кто-нибудь предупредил, то, возможно, и боялся бы, – признался Рэн. – Все обстоит не так, как я предполагал. – Он отвел взгляд. – Я имею в виду твои странные заклинания.
– Ты думал, что у меня, как у настоящей ведьмы, должен быть горб, лицо, покрытое бородавками, и крючковатый нос? – Аврора рассмеялась.
– Конечно же, нет! – Он искоса взглянул на нее.
– Может, мне следовало стоять над котлом, размешивая колдовской отвар, и бросать в него внутренности тритона и бараньи глаза…
– Аврора, – строго прервал Рэн, и та перестала насмешничать.
– Магия – это не просто заговоры, талисманы и восковые куклы, Рэнсом, это не то, что я могу продемонстрировать тебе, открыв книгу и показав пальцем нужную страницу; магия объединяет все сущее в этом мире. Она живет здесь, – Аврора показала на сердце, – и вот здесь, – она коснулась виска. – Помолчав с минуту, девушка мягко добавила: – Я никогда не скрывала от тебя этого.
– Но и не говорила об этом прямо. Впрочем, мне следовало догадаться. – Рэн вспомнил слова Авроры, что с помощью какого-то заговора она держала Рахмана на расстоянии от себя и ему не удалось силой овладеть ею. Тогда Рэн не поверил девушке.
Теперь он смотрел на Аврору другими глазами, но все же не мог постичь сущность ее верований.
– Тебе стоит только спросить, Рэнсом. – Аврора ласково провела ладонью по его мускулистой руке от кисти до плеча, затем дотронулась до золотого кольца, которое он постоянно носил в ухе. – Я не буду лгать тебе. Никогда.
– Аврора, – пробормотал Рэн, удивляясь, что она так ласкова с ним после его грубой выходки. Назвать ее ведьмой!..
– Ты все время был рядом со мной, да?
– Да, – ответил Рэн, охваченный непреодолимым желанием. Не он ли всего час назад клялся себе, что больше не поддастся ему?
– Почему?
– Ты очень ослабла. – Он избегал взгляда Авроры. – Я волновался.
– И из сострадания ты донага раздел меня, вымыл и уложил в свою постель? – Ее глаза насмешливо заблестели.
– Нет. Об этом позаботился Шокаи, я – об остальном, – признался он.
– Я поклялась, что не лягу в твою постель одна, Рэнсом.
Ее слова прозвучали как пощечина. У Рэна перехватило дыхание.
– Ты была без сознания.
– Но я помню это, господин. – Она обвила его шею и погладила по груди.
– Зачем ты делаешь это, Аврора? – Его сердце неистово забилось.
– Для наслаждения, – прошептала она, прижавшись губами к его шее. Рэн тихо застонал, но не нашел в себе сил отстраниться. Девушка целовала его шею и подбородок, постепенно добираясь до губ. – Иди ко мне, Рэнсом, – прошептала она, прижавшись к его губам. – Я страстно хочу тебя.
– Боже правый, Аврора! – Напряжение в паху усиливалось, прикосновение ее нежного тела лишило его
