– Полно, сынок, к чему суетиться понапрасну? Еще будет возможность. А теперь лучше послушай, что мы с Майлзом хотим рассказать.
Маркус уселся поудобнее в маленьком кресле, обычном для провинциального интерьера – его собственные габариты никак не подходили к изящной мебели гостиной, – и пытливым взглядом изучал лицо Майлза, на котором эмоции обычно читались легче, чем на лице отца. Однако, не найдя ответа, обернулся к Самюэлю.
– Мы были на собрании фермеров и торговцев, – начал отец. – Там присутствовали кое-кто из мошенников, с которыми приходится иметь дело. Эти обдиралы снова повысили цены, зная, что нам некуда деваться, – Самюэль имел в виду торговцев черного рынка, которые были оплотом долины Чанселор. – Естественно, нам пришлось снова принять их условия.
Майлз, старый закадычный друг Самюэля, вмешался в разговор:
– Да, Марк, они предложили нам за табак только половину стоимости, а за свою контрабанду потребовали в пять раз дороже.
– Маркусу трудно понять, что там происходило, Майлз, – нетерпеливо перебил Самюэль. – Переходи к сути, не видишь разве, что он от любопытства готов вылезти из собственной шкуры?
– Ладно, Маркус. Дело в том, что ассоциация решила послать тебя в Англию, чтобы подать жалобу прямо королю.
– Не поеду, – громовым голосом проревел Маркус. – Я нужен здесь, вам без меня не обойтись. И разве мне удастся то, что оказалось не под силу нашим «государственным умам»? – закончил он с сарказмом.
– У тебя есть полное право рассуждать подобным образом, – постарался успокоить его Самюэль. – Мы все считаем, что наша палата лордов с помощью нашего колониального правительства продала нас с потрохами. Именно поэтому долина Чанселор должна послать своего человека, который сможет отстоять наши интересы. Кого-нибудь образованного, языкастого и умеющего говорить авторитетно. Ты получил образование в Англии, поэтому выбор пал на тебя.
Маркус знал: отец никогда не согласился бы с таким решением, если бы не считал его кандидатуру лучшей из возможных вариантов, и еще раз поразился полному отсутствию эгоизма у отца. Для него отъезд сына представлял ряд Неудобств, как и для самого Маркуса. В последнее время здоровье старика пошатнулось, Маркус чувствовал, что отец долго не протянет. Ужасно не хотелось оставлять его одного с Карвером, ведь их должен был разделять океан и долгие месяцы пути.
– Это почетное задание можно поручить кому-нибудь другому. Не сошелся же на мне свет клином, – настаивал Маркус.
– Все уже решено, – властно сказал Самюэль. Отец и сын были удивительно похожи, оба не любили возражений.
При этих словах проявился шрам на щеке Маркуса – линия, изгибающаяся в виде буквы S. От отца не укрылся гнев сына. Шрам появился со времени поездки в Париж, где молодой человек завязал роман с хорошенькой женой офицера. Драгун вызвал молодого повесу на дуэль, в качестве оружия выбрали рапиры. В результате на щеке Маркуса осталась отметина.
Самюэлю никогда не удавалось вызвать сына на откровенный разговор о том событии, но от свидетеля поединка он знал, что Маркус предпочел безобразный шрам убийству армейского офицера, который был готов драться до конца, как повелевало чувство собственного достоинства.
В глубине души Самюэль считал, что шрам не обезобразил лицо сына, напротив, придавал особый шарм и делал похожим на человека, с которым шутки плохи.
– Поедешь в Бостон, – продолжил Самюэль, – там увидишься с Джейсоном Элиасом. У него собственный корабль, и ему можно доверять. Элиас гарантирует тебе безопасное плавание через океан, и, что еще важнее, любую помощь, какая будет в его силах.
По лицу отца Маркус видел – тот принял решение и считал разговор законченным. У Маркуса комок подкатился к горлу, но он знал – возражения бесполезны.
– Подумай обо всем, сын, это все, чего я прошу. Подумай хорошенько!
– Маркус, отец прав. Подумай, – добавил Майлз, его большое круглое лицо побагровело от бренди. – В долине Чанселор не хватает невесты, которая пришлась бы тебе по вкусу. В Англии все молоденькие девицы будут к твоим услугам – выбирай любую. Сочетание приятного с полезным, не так ли?
Майлза Лэмптона поразила язвительная усмешка Маркуса, он перевел взгляд на Самюэля, которого явно забавляла реакция сына.
– Этот довод не сработает, дружище. Отношение Маркуса к женщинам – как бы это помягче выразиться – не отличается большим уважением и почтением. Как ты их называешь, сын? Жадные и загребущие, готовые оседлать любого мужчину, чтобы добиться своего? Маркус разозлился.
– Пока что мне не случалось получить доказательства обратного. Женщины – особая порода. Да, загребущие и жадные, но эти черты свойственны и мужчинам. Меня просто ужасает, что все женщины состоят в вечном сговоре друг с другом. Их единственная цель – затащить мужчину в сети брака и до конца жизни вытягивать из него всевозможные вещи, которые, как каждая считает, должны принадлежать ей по праву. И все время улыбаются друг другу, подмигивают, хвастают своим искусством надувать и обводить вокруг пальца нашего брата. В этом они видят основу своей привлекательности. Ни одной леди не придет в голову быть откровенной и прямодушной, они считают, что лестью и уловками можно добиться гораздо большего.
Самюэль тяжело вздохнул – надежда покачать на коленях внуков уплывала довольно далеко.
– Мне кажется, Майлз, Маркус слишком много времени проводит в мужском обществе.
– Но, Сэм, разве ты забыл тот скандальчик из-за Маркуса и хорошенькой жены судостроителя, который облетел всю долину прошлой зимой?
– Ты прав, Майлз, – Самюэль наслаждался смущением сына. – Хоть Маркус и ругает женщин, но это не мешает ему получать удовольствие от их прелестей. Я почти отчаялся увидеть внуков. Боюсь, мне суждено умереть, имея в качестве компаньона сына-холостяка.
