– Ваш друг мистер Уэзерли тоже находится в гостиной.
У Рэн защемило сердце, и она почувствовала, что близка к обмороку. Калеб! Калеб ждет ее внизу! Калеб в гостиной вместе с Малькольмом!
– Проклятие… – пробормотала она себе под нос.
Горничная нахмурилась.
– Мисс Рэн, как вам не стыдно! Молодые леди никогда не говорят таких слов.
– А эта леди говорит, – процедила Рэн сквозь стиснутые зубы. – Очень хорошо… я сейчас спущусь вниз и встречусь с моими двумя… посетителями-джентльменами.
Она встряхнула темными волосами, пощипала щеки, чтобы вызвать румянец, и пригладила тыльной стороной ладони невероятно длинные ресницы. Почему ей никто не сказал, что Калеб в Англии? По крайней мере, Сирена и Риган могли это сделать. Им прекрасно известно, как она восхищается Калебом. Наверное, это какая-то хитрость с их стороны. Сирена, по словам Ригана, хитра как лиса. А то, что оба мужчины пришли одновременно, – больше чем совпадение.
– Проклятие! – громко проговорила она, вызывающе сверкнув глазами в сторону Салли, чтобы та воздержалась от дальнейших комментариев.
Маленькая горничная ничего не сказала от счастья, что еще раз увидит этого бронзового от загара гиганта. Как бы ей хотелось быть благородной девицей, чтобы к ней приходил с визитом джентльмен, похожий на Калеба ван дер Риса!
– Я готова, Салли, – сообщила Рэн, поправляя розовое платье.
Последнее легкое прикосновение пальцев к прическе, последний глубокий вздох… Подходя к гостиной, она незаметно расправила плечи. Салли распахнула дверь, и Рэн вошла. Глазами она сразу же нашла Калеба и почувствовала, что сейчас потеряет сознание. Но Рэн заставила себя улыбнуться, прошла на середину комнаты и приветственно протянула обе руки.
Калеб, занимавшийся скучным обсуждением лондонской погоды с Малькольмом, был ошеломлен ее появлением. Боже милостивый, Сирена оказалась права! Какая красавица! Куда же подевалась та маленькая девчушка, которую он знал много лет назад на Яве? У Калеба сердце стучало, как молот, когда он сгреб Рэн в охапку, игнорируя негодование Малькольма Уэзерли.
Когда на миг Калеб отстранил девушку от себя, в ее янтарных глазах блестели слезы.
– Ты стала такой взрослой, – с благоговением произнес он. – Кто бы мог подумать, что малышка, которая бегала босиком по пристани, превратится в принцессу из сказки?
Калеб посмотрел на элегантное платье Рэн и прошептал:
– Не думаю, что я должен теперь называть тебя моей сестрой, – его темные глаза смеялись. – Маленькие сестренки никогда так не выглядят!
На мгновение янтарные глаза превратились в тлеющие угольки, а потом вспыхнули огнем. Рэн, словно случайно, освободилась из объятий Калеба и повернулась к Уэзерли.
– Малькольм, это мой… мой… брат Калеб.
– Мы уже познакомились, – отрывисто произнес Малькольм.
Рэн никогда не смотрела на него так, как сейчас смотрела на ван дер Риса, хотя именно он, Малькольм Уэзерли, был ее суженым. Никогда еще он не видел, чтобы сестра смотрела на брата такими глазами; не видел он, чтобы и брат так восхищался красотой сестры. Где-то в глубине души Уэзерли заворочался страх, но следующие слова Рэн успокоили его:
– Я очень рада, что ты приехал пораньше, Малькольм. Сегодня ночью возвратились родители, и они хотят с тобой познакомиться. Встреча намечается на ленч, когда к нам присоединится баронесса. А пока почему бы вам с Калебом не прогуляться по саду? Я скоро приду к вам, – она нежно пожала руку Малькольма.
– Не очень-то хорошая идея, – заметил Калеб, скорчив гримасу. – Как ты говорила раньше?.. «Давай скинем сапоги и пробежимся по сочному травяному ковру вместе…» Я первым добегу до сада! – глаза его призывно сверкнули, отчего сердце Рэн забилось еще сильнее. – Терпение, как тебе известно, не является одним из моих лучших качеств!
Рэн рассмеялась. Впервые за последние месяцы ее смех звучал искренне.
– Я помню! Если все будет хорошо, мы еще успеем побегать босиком по траве до твоего отъезда.
При этих словах глаза Калеба вспыхнули, и он вслед за Малькольмом вышел из комнаты.
Рэн прислонилась к стене и сделала несколько глубоких вдохов. Калеб выбрал не самый удачный момент для приезда!
– Проклятие, проклятие, проклятие! – кричала она, пробегая просторный холл, отделанный мрамором, и поднимаясь вверх по крутой лестнице.
ГЛАВА 4
Ничего не зная о разыгравшейся внизу драме, баронесса Камилла Ленгдон-Синклер встала с кровати, обшитой кружевами, с наслаждением потянулась, погладила свой выпуклый живот и счастливо вздохнула. Если бы кто-нибудь раньше сказал ей, что она будет радоваться теперешнему своему состоянию, Камилла сочла бы это шуткой. Да, скоро она станет матерью. Тайлер пребывает на вершине блаженства, а его общение с юной Рэн красноречиво говорит о том, как он будет относиться к собственному ребенку. Милый, дорогой, чудесный Тайлер, который всегда любил и понимал ее! Светило солнце, и Камилла радовалась жизни. В недрах ее тела рос ребенок – плод их крепкой любви. Ничто больше не сможет разрушить эту любовь, Камилла не допустит этого.
С помощью горничной баронесса приняла ванну и облачилась в соответствующее ее положению платье мягкого золотистого цвета, скроенное так, чтобы скрыть беременность. Как будто она стремилась скрывать ее! Зачем только она послушала не в меру щепетильную портниху, которая утверждала, что недопустимо для «леди на сносях» выставлять напоказ свое состояние? Выставлять на показ! Боже! Да Камилле хотелось, чтобы все об этом знали! Хотелось кричать об этом с самой высокой башни и щеголять
