На мгновение Ригану стало обидно. Мальчик был волен делать все что заблагорассудится. Его же собственные вольные денечки были далеко позади… Риган вдруг ощутил, что Сирена все еще стоит рядом. Как хорошо она его знала! Она почувствовала его мимолетное настроение! Риган улыбнулся, глядя в зеленые глаза, и все мысли о свободе и зависть сразу же улетучились: в этой женщине заключалась вся радость, какая только была ему нужна.
– Итак, – весело обратился Риган к старшему сыну, – ты проложил еще не достаточно длинную тропу из слабого пола?
– От Явы до Суматры, – рассмеялся Калеб. – Думаю, стоит посмотреть, что может предложить мне Америка.
– В Америке же дикие индейцы! – со страхом заметила Сирена.
– А ты считаешь, что мой сын не пара индианке? Постыдись, дорогая! – пошутил Риган.
– Тогда советую тебе оставить шпагу и вооружиться луком и стрелами. Не уверена, что все женщины мира полюбят идущего напролом голландца, – Сирена восхищенно улыбнулась Калебу.
Малькольм Уэзерли стоял в стороне с растерянной улыбкой. Он поражался, что все вокруг выказывают невероятно плохие манеры. Родители Рэн даже не сочли нужным сначала познакомиться с ним! Баронесса, стыдясь, наверное, своего раздутого состояния, не пыталась занять гостей, а Рэн подозрительно отсутствовала. А этот переросток-голландец привлек к себе общее внимание, хотя, по замыслу Рэн, все внимание должно было быть обращено на него, Малькольма Уэзерли! Детально разглядев одежду Калеба, лондонский денди ощутил, что естественное изящество этого мужчины раздражает его. Сколько бы он ни старался, что бы ни выдумывал его портной, Малькольму никогда не удавалось выглядеть так, как этот гигант, который стоял сейчас посередине комнаты. Малькольм наблюдал, как отец и сын закурили сигары, даже не предложив ему.
«Долго мне еще стоять с этой нелепой улыбкой? – размышлял Уэзерли. – Крестьяне – вот они кто! Нужно выпить… Если уж эти деревенщины позволяют себе курить в гостиной баронессы, то и мне можно пропустить стаканчик».
Заметив движение Малькольма в сторону шкафчика с ликерами, Сирена повернулась и очаровательно улыбнулась ему, сверкнув изумрудными глазами.
– Вы должны извинить нас! – голос ее звучал низко, мелодично, почти соблазняюще.
Малькольм с интересом посмотрел на женщину.
– Мы давно не виделись с сыном и очень счастливы, что снова вместе, под одной крышей. Уверена, вы нас поймете и простите. Налейте мне бокал вина! – смело попросила она. – А потом давайте присядем и поболтаем. Кстати, меня зовут Сирена ван дер Рис, а этот светловолосый мужчина – мой муж Риган, а вы, конечно же, Малькольм Уэзерли. Рэн рассказала о вас сегодня утром.
Сирена мило кивнула, принимая бокал вина, и осушила его одним глотком, к большому удивлению Малькольма. Ей хотелось выпить еще, чтобы притупить свои переживания. «Что за фат, – с отвращением подумала она. – О Рэн, как ты могла?»
– Не желаете еще вина? – тихо спросил Малькольм. «Она, наверное, пьяница», – злобно подумал он.
– Если настаиваете, – улыбнулась Сирена, протягивая бокал. – Наполните до краев.
До краев! Ум Малькольма лихорадочно работал. «Если она так пьет, то что же тогда делает ван дер Рис?» – размышлял он, осторожно подавая даме бокал, чтобы не расплескать обжигающую жидкость.
Сирена сделала так, что ее нежная рука коснулась длинных тонких пальцев Малькольма. Она посмотрела ему прямо в глаза, а затем застенчиво опустила ресницы. «Если он дурак, – решила Сирена (а в этом она не сомневалась), – то сочтет этот жест за скрытое приглашение к более глубокой дружбе или еще похуже…» Сирена отпила вина и снова встретилась взглядом с Малькольмом.
Риган подтолкнул Калеба:
– Еще пять минут в обществе Сирены – и этот щеголь забудет, зачем он здесь. Спорим, Кэл?
– Может быть, я не знаю всех тонкостей, но в одном я уверен: только полный идиот может пытаться заигрывать с Сиреной!
Мужчины запрокинули головы и, зажав великолепными зубами сигары, громко расхохотались.
Сирена удивленно взглянула на двух мужчин, которых любила больше всех в своей жизни. Она вздохнула, и по телу разлилось теплое, восхитительное ощущение: они оба принадлежали ей – Риган по браку, а Калеб благодаря невидимым связям, которые установились много лет назад. Они принадлежат ей сейчас и навсегда. Сирена пребывала в этом блаженном состоянии до тех пор, пока Риган и Калеб снова не посмотрели на нее, и каждый хитро подмигнул ей. Они знали, что она делает с Уэзерли, и оба одобряли ее поведение.
«Вот это женщина! – безумно подумал Малькольм. – А я мужчина, способный укротить любую женщину!» Дамы всегда падали к его ногам, умоляя о расположении. Даже леди Элизабет Райс, среди любовников которой был сам король, была к нему неравнодушна и доверила тайну о драгоценном ожерелье короля. Но Малькольм не догадывался, что Сирена никогда не будет молить о его благосклонности либо одаривать таковой; эта женщина никогда не станет ползать в ногах мужчины. Сирена достойна бросить вызов любому из представителей сильного пола.
– О чем вы думаете, Малькольм? – спросила Сирена, дерзко глядя ему в глаза.
– Я думаю, что теперь знаю, откуда у Рэн такая красота и грация.
Он широко улыбнулся, сделал шаг вперед и оказался так близко от Сирены, что мог ощущать тонкий аромат ее изысканных духов.
Сирена потупила глаза, чтобы скрыть их оживленный блеск. Да, Рэн действительно красива, но неужели Уэзерли не знает, что Рэн им не родная дочь? Сирена прихлебывала вино и размышляла. Если Малькольм волокита – судя по словам Тайлера и ее собственным наблюдениям, – то он, наверное, думает, что ухаживает за богатой наследницей. Останутся ли его чувства к Рэн такими же горячими, когда Уэзерли узнает, что ван дер Рис не брали на себя никаких обязательств относительно приданого Рэн или ее доли в наследстве? Какова будет его реакция, если рассказать ему об этом?
