Как могла она просто лечь в постель?
Она поднялась с кровати и увидела кувшин с водой. Ее мучила жажда. Она налила чашку и выпила. Потом еще и еще, пока не опустошила весь кувшин. Тут ей захотелось сходить по малой нужде. Под кроватью она не обнаружила горшка, но нашла стул-туалет за шелковым экраном. На умывальнике не было воды для умывания, а она все еще была грязной. На белоснежных простынях остались следы ее ног.
Петра заметила, что одежда ее исчезла. Она помнила, как снимала ее, оставила там, где она лежала, и поморщилась. Кто-то из слуг знает, что незаконнорожденная дочь маркиза – грязнуля.
Останься она с леди Содуэрт, скорее всего прибыла бы сюда в монашеском одеянии. Не особенно чистом, но в этом было бы некоторое преимущество. Если не считать того, что англичане не любят папистов. Петра вспомнила, что оставила распятие и четки в кармане Робина, и покачала головой. Зачем они ему?
Петра подняла шторы, чтобы впустить свет, но так и не увидела своей одежды. На кресле лежал коричневый халат. Петра сняла свою поношенную рубашку, надела его, подошла к камину и дернула шнурок звонка.
Тут она увидела на каминной полке сложенный лист бумаги, на котором было написано «Петра».
Она потянулась за ним, но увидела, что рядом лежит камея, ее молитвенник и несколько монет – все это находилось у нее в карманах. Что об этом подумал слуга?
Петра развернула плотную бумагу. Робин должен был получить ее письмо вчера. Сделал ли он то, о чем она просила, прекратил ли поиски?
Письмо было написано четким, уверенным почерком.
«Моя дорогая дочь!
В день праздника семья ест вечером и в неформальной обстановке, поскольку весь день все были заняты. Если почувствуешь, что в силах присоединиться к нам в половине седьмого, мы будем счастливы, но если предпочтешь провести вечер спокойно в своей комнате, мы послушаем о твоих приключениях завтра.
Помни, ты можешь приказывать все, что пожелаешь. Тебе принесли кое-какую одежду, которой, мы надеемся, пока будет достаточно».
Письмо было подписано просто «Ротгар».
Петра снова перечитала его, ища какой-то подтекст. Половина седьмого. Она огляделась, но не увидела часов.
В молитвеннике хранилось ее доказательство – рисунок глаза и письмо ее матери. Вряд ли они понадобятся, но она взяла книгу, оглядываясь в поисках того, чем можно разрезать бумагу.
В дверь постучали.
Петра едва успела положить книгу на место, как вошла служанка и поклонилась.
– Который час? – спросила Петра.
– Около шести вечера, мисс.
У нее были румяные щеки и крепкий вид Гейнеров, но из-под аккуратного плоеного чепца спереди выглядывали светлые волосы. Петра ощупала свою голову. Ее чепец исчез, и поскольку волосы у Петры были короткие, служанка смотрела на нее с удивлением.
– Мисс, – сказала она.
Какое имя назвали слугам? Петра хотела спросить, но подумала, что это может показаться странным.
– Мне нужно вымыться и переодеться. Ванну, если можно.
– Да, мисс.
– Быстро.
– Да, мисс.
Горничная вернулась через несколько минут, войдя в боковую дверь, которую Петра не заметила.
– Ваша ванна готова, мисс.
– Уже?
– Да, мисс.
– Как тебя зовут?
– Сюзанна, мисс.
– Тогда отведи меня к ванне.
– Сюда, мисс.
– Здесь рядом ванная комната?
– Ваша гардеробная, мисс.
Петра вошла в небольшую комнату, нагреваемую камином, где стоял гардероб и два комода. Ванна находилась в центре, но это была не переносная лохань, а роскошный предмет мебели в полированном деревянном коробе.
Над ванной поднимался пар.
– Как это сделали так быстро? – поинтересовалась Петра.
